Отыграть назад: как ваши прошлые жизни помогут понять жизнь настоящую

«Регрессии в прошлые жизни» как вид терапии сегодня на пике популярности, очереди к известным регрессологам на два-три месяца вперед, а личный прием стоит до 50 000 рублей.

«Отстояв очередь», я наконец в кабинете у регрессолога Елены Ратничкиной. Лежу на кушетке, смотрю в потолок. Три часа дня, четверг, офисное здание у метро «Аэропорт». Шум Ленинградки отвлекает, мы закрываем окно. Елена, пожалуй, самый известный в узких кругах регрессолог в России. Это сейчас не #рекламнаяпауза. Все честно. Елена пока не знает, что я журналист, а я не знаю, чем это все закончится. Елена тоже работает с клиентами из списка VIP. Я узнала о ней из Инстаграма (запрещенная в России экстремистская организация) Оксаны Лаврентьевой.

Я смотрела этот фильм Анны Меликян, хорошо запомнила, как циничного геймдизайнера в исполнении Константина Хабенского по сценарию вводит в транс женщина, обладающая мягким голосом, после чего герой видит себя реинкарнацией Андрея Рублева и жизнь его больше не будет прежней — мир после регрессии кажется намного шире и сложнее, кругом знаки и символы, а встречи с людьми — не случайны (с некоторыми из них он пересекался в прошлой жизни).

Конечно, я загорелась попасть именно к Ратничкиной. Можно по-разному относиться к теме реинкарнаций, но если вы допустили в своей биографии опыт регрессий в прошлые жизни и при этом далеки от эзотерики, будьте готовы: на протяжении четырех часов (ровно столько длится сессия), а также накануне в процессе собеседования с регрессологом и на этапе заполнения анкеты словосочетания «мое предыдущее воплощение», «пространство жизни между жизнями», «предназначение души в данном воплощении» — могут смущать рациональный ум. С другой стороны, это язык метода. Без него никуда. По крайней мере, раз я разрешила себе сыграть в игру с подсознательным, значит, я буду к этому так относиться.

Вдруг окажется, что проблем у меня на самом деле нет, я их выдумываю, загоняю себя без повода? А вопросов к началу года в очередной раз поднакопилось. «Почему у меня нет детей, хотя здоровье в порядке?», «Почему раньше я была смелее и меня меньше волновало, кто и как оценит мои действия?», «Какие установки меня ограничивают?», «Почему, сколько себя знаю, я всегда зарабатываю столько, сколько нужно на данный момент, но не больше?», «А может, пора свое дело?», «А тем ли я занимаюсь?». В конце концов, «кто я и что мне нужно?».

Кроме заполнения анкеты из 50 вопросов подготовки к встрече не требовалось. «Путешествие в глубинную память — это наша совместная работа: вы отвечаете за содержание, я отвечаю за процесс, — объясняет Елена. — Вы закроете глаза, на глаза наденете повязку. Так удобнее. В трансе глаза самопроизвольно приоткрываются, важно, чтобы это не мешало концентрироваться на том, что внутри. Первые 15–20 минут я буду говорить вам про расслабление. Если вдруг почувствуете, что я еще говорю, а некая история уже «стучится» к вам, можете меня перебить. У нас есть кодовая фраза: «Я на месте». Мы будем в постоянном диалоге: вы говорите, я задаю уточняющие вопросы. При этом воспоминания могут приходить к вам не только через образы. Это могут быть чувства, мысли, телесные ощущения, интуитивные озарения, некое знание, которое просто есть.

Поэтому я прошу вас доверять первому, что будет проявляться — первая мысль, образ, телесное ощущение, чувство или знание, — и сразу сообщать мне об этом. Мы никогда заранее не знаем, какой именно канал восприятия выберет память для того, чтобы погрузить вас в вашу личную историю, поэтому внимательно наблюдаем за своим внутренним пространством. Внимание в регрессии — эллиптическое, у него два центра: одна часть вашего разума всегда будет знать, что вы находитесь в моем кабинете, я разговариваю с вами, другая часть — «другое я» — будет путешествовать. Итак, на счет раз, два, три…»

Ниже я приведу мой диалог с Еленой Ратничкиной в процессе регрессии. Мне жутко не хочется этого делать — поскольку все это, даже спустя два месяца, кажется мне очень личным опытом. Но и не показать на примере, как строится диалог, было бы нечестно.

Первое, что я увидела довольно отчетливо, словно в очках дополненной реальности, — огромное фиолетовое пятно, это было поле лаванды. И это поле меня слушается: вправо посмотрю — оно прямо укладывается, словно я его расчесываю большой расческой. Регрессолог: «Как выглядят в этот момент ваши ноги?» А у меня ноги буквально деревянные. Отвечаю: «Нет у меня ног». Регрессолог: «А как вы по полю перемещаетесь?» Говорю: «Я над ним летаю». Регрессолог: «Можно предположить, что вы птица?» Я: «Это странное сравнение, но я как большой летающий дельфин». Регрессолог: «Можно предположить, что вы ветер?» Я (не задумываясь): «Нет, ветер движется преимущественно в горизонтальном направлении, а я могу с одинаковой скоростью и силой двигаться вертикально, могу подняться над полем». Регрессолог: «Насколько высоко?» Я: «Ничего себе! Очень высоко! Теперь земля размером с яичный желток, кстати, я не хочу так высоко, это меня пугает». Регрессолог: «Если описать ваше физическое тело, какое оно?» Я: «Словно кто-то над полем лаванды пустил несколько густых колец белого плотного дыма, я похожа на дым. И мне уже не страшно. Вообще. Я очень высоко поднимаюсь, земля — снова желток, вокруг темно, но мне уже спокойно. Приятное отсутствие страха и полное понимание, что все в мире существует параллельно и полностью безопасно для меня». Регрессолог: «Можно сказать, что вы сейчас — это ваша душа? Можем двигаться дальше?»

Впечатлило то, что 4 часа пролетают как 20 минут. Все действительно протекает эмоционально и образно. Ты произносишь совершенно парадоксальные формулировки, даешь неожиданные ответы на вопросы.

Не удивлена, что Анна Меликян дважды проходила опыт регрессии, прежде чем показала технику в кино, — если бы я снимала фильмы, однозначно ходила бы сюда за сюжетами. Но даже не имея отношения к кино, я вышла от Ратничкиной с двумя готовыми сценариями, включая детальные диалоги и характеристики «героев». Откуда в процессе сессии возникают именно эти образы? У меня один из «героев» был… индейцем, умиротворенным охотником с большой птицей на плече, и я очень подробно описывала, как, например, птица пьет воду, куда идет индеец, где он находится, как он умер (легко и приятно).

Второй образ — самый сильный и долгий: очень сложный японец лет 65. Я описывала, какой он презрительный, что у него в руках «разрушительная сила» (какая — не ясно), он одинокий, аскет, он никому не верит, ему не интересно разговаривать с людьми, его почему-то охраняют, когда он отдыхает, он ужинает за длинным столом, вдоль которого сидят по­че­му-то «деревянные» люди, их лица опущены в пустые тарелки, сам он не терпит, когда к нему прикасаются, его что-то сильно тяготит. И как его убили — я точно знала (отравили), и как он был этому рад, и что он еще секунд 10 был в сознании, и он улыбался. А потом стройные ряды японцев в бежевых кимоно и огромных касах шли к нему на похороны.

Затем мне нужно было поздороваться с японцем, и вот тут — слезы в три ручья (да что, черт возьми, происходит?!), четкий с моей стороны эмоциональный текст, диалог с ним: захочешь — не придумаешь.

Если лавандовое поле я могу еще хоть как-то объяснить (у меня в машине всегда лежит «свежее» саше с бутонами лаванды, не удивлена, что этот запах отпечатан в подсознании). Но вот правда, почему японец? Никогда меня не тянуло в Японию (разве что на левой лодыжке тату на японском — но на этом точно все).

Во второй части сессии мне должны были прийти ответы на те самые — мои — вопросы из анкеты, но эта часть прошла еще более странно. Если в первой части (примерно 2,5 часа) я много говорила (все это регрессолог записывает на диктофон и на следующий день присылает запись), то во второй части всплыл только один образ — нежная, равномерно прожаренная, идеальная яичница-глазунья. Елена задавала вопрос за вопросом из моего списка, я изо всех сил пыталась поймать ответы, но образ яичницы возникал все отчетливее. Похоже, я просто голодная.

Ратничкина продолжала задавать вопросы, но в ответ — лишь «плотное» пространство и полная тишина.

«Это нормально, что вы устали, — говорит Елена. — Ваша первая часть была очень энергозатратной. Теперь нужно с этим пожить».

Кстати, в кабинете у Ратничкиной нет кондиционера. Она говорит, что специально никак не регулирует температуру, поскольку в процессе сессии все чувствуют себя по-раз­но­му. «Девушка, которая была перед вами, сильно мерзла, мы оказались на Северном полюсе» (и снова мое критическое сознательное просит полегче с терминами).

В Японии, кстати, было тепло. Тем более что мой японец предпочитал отдыхать от людей в помещении, похожем на хаммам, где только пар и приятное освещение. Странно все это. Но жутко интересно.

Прошло два месяца, выпал снег. В Ботаническом саду есть японский сад, и писать финал репортажа я приехала именно сюда (закончить эту историю до безумия кинематографично было навязчивой идеей). В саду у японцев обязательно есть специальный фонарь для неспешного любования снегом. Японцы уверены, что у природы есть ответы на все вопросы. Главное — сесть у правильного фонаря.

Увы, снег в этот день растаял — шел мелкий дождь. Японский сад в Ботаническом саду оказался закрыт с октября до апреля. Через забор я увидела тот самый фонарь мудрости, но он не работал. Все это привело меня к мысли, что история с японцем — это про «синдром самозванца», чувство вины и неуверенность в себе как про нездоровые аспекты, которые всплыли и «обрисовали» историю. Мой внутренний японец (тот, которого я «прожила» во время регрессии) был настолько уверен и силен, что это меня успокоило и подтолкнуло к психологической перестройке. Используя систему Станиславского, я говорю «не верю» тому, что это были прошлые жизни. Но одновременно «верю» в то, что есть момент, когда мы остро готовы к диалогу с собой. И в этом случае транс и подсознание могут открыть неожиданные вещи. Помните образ идеальной яичницы? Слишком буквально, и все же — многое в жизни «просто, как яичница», когда ты действительно этого хочешь.

Ирина Маслова, магистр психологии, автор книги «Метод „Генезис“», эксперт по вопросам семьи и рода

Техника продаж: Сначала на рынок тренингов ворвались «Веды» — восточная философия, наши психологи-терапевты сказали: «Девочки, нужно носить длинные юбки, пить на ночь молоко с кардамоном, медитировать и соблюдать аскезы…» Естественно, через какое-то время это направление потерпело неудачу, тактика провоцировала агрессию. Затем были марафоны желаний, за ними на рынок ворвались регрессологи. Я знакома с методом регрессии, я в нем тоже иногда работаю, техника взята из психоанализа — это состояние повышенного расслабления, трансовое или гипнотическое.

Откуда образы: Эзотерики и мистики говорят: мы введем тебя в транс, возможно, ты будешь рыбаком, пиратом или королем. Ты проживешь историю, заберешь оттуда энергию, все перепишешь, и, когда выйдешь из регрессии, у тебя поменяются стратегии и убеждения, будешь более ресурсным, свободным и в твою жизнь потекут деньги. Не исключаю, что есть успешные кейсы. Но в целом — это фантазии. В данном случае образы во время регрессии не имеют значения, потому что главная цель — прожить травмирующие чувства и выпустить их, чтобы психологическая травма перестала влиять на нас, чтобы произошло расслабление и человека отпустило. Природу фантазий во время регрессии, так же как и природу снов, например, вам никто не объяснит.

Чем опасно: Регрессии противопоказаны людям с биполярным расстройством, людям с депрессией любой тяжести (а, как мы понимаем, у нас с легкой депрессией половина страны), шизофренией и другими психологическими заболеваниями. Анкетирование и предварительная беседа накануне — важны. Также регрессии и гипноз противопоказаны людям, у которых был опыт попытки суицида.

Зачем мы туда идем: Мы взрослые успешные люди. Но мы ищем чудо, чтобы как в детстве: котлеты сами по себе появлялись на столе, а Дед Мороз приносил подарки. Это все про безопасность.

«Регрессии в прошлые жизни» посещают люди шизоидного психотипа, творческие. У них основная потребность психики — постоянно искать новую информацию. Такие люди могут пойти на регрессии, потому что им просто любопытно.

Александр Блинков, кандидат психологических наук, доцент. Директор научно-исследовательского института клинического гипноза (НИИ КГ)

В случае легкой тревоги и беспокойства люди всегда хотят понять причину — это такая болезненная патология, кстати, за рубежом встречается реже. Наблюдается особенно у девушек. Физиологическая, психологическая тяга — понять. Ловушка в том, что тот, кто ищет проблемы, обязательно находит их обоснование. И вот тут стоит быть осторожнее: владея техникой гипноза, при желании можно не только найти недуг, которым человек не страдает, но и усердно его лечить.

Когда гипноз действителньно необходим? Существует категория людей, страдающих посттравматическими стрессовыми расстройствами (ПТСР). Часто это люди, побывавшие в зоне военного конфликта, пережившие аварию или узнавшие страшный диагноз. Травма — это событие, которое мозг практически постоянно воссоздает под влиянием триггеров, человек вновь и вновь оказывается в той ситуации, она всплывает, как, например, при синдроме разбитого сердца — когда кто-то с кем-то расстается и страдает. Такова особенность психики — зацикленность. Серьезная зацикленность — это бред навязчивости, бредовые расстройства. Когда вы оказываетесь в сложной ситуации, ваш мозг начинает своеобразный когнитивный поиск решения. Лучше всего он делает это во время сна — так заложено природой. Поэтому сессии гипноза нужно выстраивать эволюционно, физиологически правильно. Ситуация должна быть пережита с хеппи-эндом, тогда наступает забвение. Здоровый мозг забывает, в том числе — актуальную и полезную информацию. Вы все равно не можете полностью вспомнить нужное событие, вспоминая, вы фантазируете его, да еще вдобавок мозг в процессе подведет вас к желаемому результату — своеобразная выгодная ложь самому себе.

Научиться гипнотизировать совсем несложно, эти методы и в цирке используются. В Великобритании, например, запретили неспециалистам, не медикам изу­чать гипнотические практики. К сожалению, в нашей стране пользуются популярностью шоу экстрасенсов и другие сомнительные проекты. Когда я рассказываю об этом в Оксфорде или в Стэнфорде, мне просто не верят.

О современных возможностях гипноза рассуждает доцент кафедры психиатрии Стэнфордского университета Дэвид Шпигель

«Гипноз — я его сравниваю с древней профессией, которой все интересуются, но никто не хочет, чтобы об этом узнали на пуб­лике…» — шутит во время открытой лекции доцент кафедры психиатрии Стэнфордского университета Дэвид Шпигель — группа ученых под его руководством недавно поделилась результатами свежего исследования о возможностях гипноза. «Итак, что такое гипноз? Это подход в лечении, который может быть полезен в медицинской, психиатрической и психологической сферах. Важны три компонента. Первый — это концентрация внимания. Состояние гипноза напоминает то, как вы смотрите в камеру: очень четко видите то, что в фокусе, но при этом все, что вне фокуса, расплывчато. Второй — вы не оцениваете, не анализируете, вы просто испытываете. Время может течь очень быстро или очень медленно, вы не будете замечать. Ну и третий — это внушаемость.

В гипнозе человек способен изменять восприятие в формате не только как если бы это было реально, но и его мозг реагирует так, как если бы это было реально. То есть вы не просто притворяетесь, а действительно видите по-другому.

Идея состоит в том, что в гипнозе люди намного менее критично оценивают то, что вы просите их сделать. Это хорошо, потому что позволяет пережить определенный опыт. Но это, конечно, и накладывает большую ответственность на докторов и на рекомендации, которые они дают пациентам.

Что именно происходит «в голове» у гипнабельного человека? Мы выделили три области головного мозга, которые заметно изменяются при гипнозе: первая отвечает за рациональное мышление (детектор контекста заставляет нас на что-то обращать внимание, а что-то игнорировать), вторая — за контроль над телом (сеть исполнительного контроля), третья — за понимание и сознание того, что человек совершает какие-либо действия — когда вы просто сидите и думаете, ничего не выполняя, включена сеть пассивного режима работы мозга. Вы отключаете самоосознание.

Например, 6–8-летние дети постоянно находятся в трансе. Обратите внимание: вы зовете их на ужин, а они не слышат, вечно думают о своем…»