«Я – женщина. Во мне нет этого страшного мужского эго, которое всегда мешает политикам договориться, которое считает силовое решение любой проблемы самым правильным, а ведь это почти всегда не так. При любом исходе половина населения страны заслуживает того, чтобы в этих якобы мужских играх впервые за 14 лет зазвучал бы женский голос», – заявляет Ксения Собчак в своем письме, в котором объявляет себя так называемым кандидатом «против всех». Ее цель – стать «глашатаем претензий», и ее не интересует непосредственно управление государством – главное, изменить политический климат России.
С ее выдвижением сегодня спорят по многим пунктам: пресса смеется над ней, подшучивая над желанием экс-«блондинки в шоколаде» встать у руля огромной державы, а политики возмущаются тем, что из выборов раздувают очередное шоу. Но есть и то, что делает из заявления Собчак полноценный общественный феномен – ведь, как ни крути, а мы вновь ставим вопрос о том, насколько мы готовы принять в качестве президента женщину и почему в век эмансипации, равноправия и толерантности мы до сих пор обращаем внимание на гендерную принадлежность кандидатов.
Как хвост виляет собакой
14 апреля 2016 года. Владимир Путин проводит свою четырнадцатую «Прямую линию». Среди обсуждения серьезных и не очень проблем детским голосом задается один из самых наивных вопросов за весь эфир: может ли женщина стать президентом?
«Нам нужно думать о том, как справиться с внутренними вопросами и проблемами: с дорогами, задаваться решением проблем здравоохранения, образования, с развитием нашей экономики, с ее восстановлением и приданием ей необходимых темпов роста… А что касается того, может ли женщина быть главой государства, то с этими внутренними проблемами, быть может, женщина лучше всего и справится», – с улыбкой отвечает президент.
Почти через год ту же тему затронет Дмитрий Песков, который во время одной из пресс-конференций, скажет: «Что касается женщины-кандидата в президенты, здесь ответ очень простой: Конституция РФ четко описывает, кто может быть кандидатом в президенты Российской Федерации. На женщин и мужчин никакого разделения нет». Пользователи Сети, кстати, сразу же начнут насмехаться над словами пресс-секретаря, всячески спекулируя на тему того, какое же отношение Владимир Путин может иметь к женскому полу (а иначе, как еще женщина может победить на следующих выборах?).
Пройдет еще какое-то время, и уже 1 сентября 2017 года газета «Ведомости» выпустит сенсационный материал, основанный на словах источника издания в администрации президента. Журналисты выяснят, что, оказывается, в Кремле рассматривается как минимум 5 дам, которые могли бы составить Владимиру Путину конкуренцию на выборах 2018 года. Конкуренцию, разумеется, мнимую и подставную, чтобы создать иллюзию политической борьбы. Среди них назывались лидер Национального родительского комитета Ирина Волынец, председатель Социал-демократического союза женщин России Наталья Великая и другие. Фигурировало и имя Ксении Собчак – один из источников «Ведомостей» назовет ее «идеальным вариантом», так как она, быть может, ярче всех являет собой образ красивой, молодой и умной женщины, которая могла бы стать политиком.
Саму Собчак публикация в «Ведомостях» невероятно возмутит. В тот же день она напишет в своем Instagram (запрещенная в России экстремистская организация), что она, как независимое лицо, никаких отношений с администрацией президента не имеет. И скандал, в общем-то, быстро утихнет, пока 18 октября Собчак – на платформе все тех же «Ведомостей» – не разместит свое письмо-заявление.
Клубок начнут распутывать дальше: выяснится, что незадолго до этого Ксения Собчак встречалась с действующим президентом во время съемок фильма о ее отце. Сама кандидат скажет, что Путину не понравится ее решение, но это мало спасет ситуацию: предположения о том, что выдвижение Собчак – это часть продуманного (и отнюдь не демократическим фронтом) шоу по расколу оппозиции, начнут разрастаться с молниеносной скоростью.
И хотя сама Собчак сразу оговорилась в своем письме, что вполне осознает, что ее шаг будет с энтузиазмом принят властями – мол, это решит проблему представленности всего «политического спектра» – подозрения людей все равно не ослабевают.
Получается не самая гладкая ситуация. В реалиях российского государства Собчак представляет яркий образ политического меньшинства – причем, не только по критерию принадлежности или непринадлежности к правящей власти, но и по пресловутому критерию гендера. И чем крепче в общественном уме заседает мысль о том, что ее выдвижение – не случайность, тем сильнее будет казаться, что все это не лишено обслуживающего элемента. Возникает подозрение в том, что женщина в России не только не может стать президентом – дамы-кандидаты до сих пор воспринимаются, скорее, как персонажи, а не как серьезные претенденты на высший политический пост.
Может или нет
Российская история знает немало талантливых правительниц. О княгине Ольге, впервые установившей фиксированный размер дани (тоже своеобразная борьба со злоупотреблением властью) и присмирившей нерадивых древлян, слагают легенды. Восхищаются Елизаветой Петровной, одной из первых в Европе отменившей смертную казнь. Поют дифирамбы и Екатерине Великой, не проигравшей ни одной войны, подавившей пугачевщину и допустившей какой-никакой расцвет общественной мысли в России.
И, тем не менее, историки и любители до сих пор не прекращают отыскивать все новые и новые свидетельства того, что все вышеназванные успехи – это заслуги не столько правительниц, сколько окружавших их помощников и советчиков. Мужчин.
С точки зрения статистики, ситуация складывается еще хуже. Вот из последнего: по данным ВЦИОМ, более половины россиян не готовы доверить дамам пост президента. У Левада-центра цифры немногим лучше: с 2006 года число тех, кто был бы не против видеть женщину в роли главы государства, уменьшилось вдвое – с 21 до 11%. Проценты тех, кто готов довериться знаменитым дамам России и вовсе находится ниже уровня статистической погрешности (здесь лидером остается Валентина Матвиенко, за которую готовы голосовать 6% опрошенных, а на втором месте Ирина Хакамада, которая выдвигалась на пост президента еще в 2004 году). Более трети респондентов же и вовсе уверены: женщин, которые могли бы управлять страной, в России нет.
Конкурс народного одобрения не проходит ни Мария Захарова (выпускница МГИМО и представительница российского МИД), ни депутат Оксана Дмитриева, ни вице-премьер Ольга Голодец. Да, в России есть репрезентативность женщин в политике (и не самая низкая в мире), вот только своих высоких позиций дамы чаще всего добиваются банальным путем восхождения по карьерной лестнице. За редким исключением, народ за них не голосует.
Это, однако, не значит, что россияне в принципе выступают против женщин-политиков. Например, отдать пост премьер-министра дамам готовы уже более половины респондентов. А уж что касается таких областей как образование, социальная и семейная политика, здравоохранение – то тут большинство и вовсе только радо женскому руководству. В этом смысле права была Маргарет Тэтчер, говорившая, что «любая женщина, знакомая с проблемами ведения домашнего хозяйства, лучше понимает проблемы управления страной». Но, пожалуй, еще точнее здесь выразился Владимир Путин, который отметил на Прямой линии, что женщины могли бы лучше справиться именно с внутриполитическими вопросами.
Очевидно, у народа срабатывает ассоциация с традициями ведения домашнего хозяйства: уют в доме (опять же – традиционно) всегда создает женщина. Но ведь есть еще и внешний мир – и тут на авансцену выходит герой-охотник, чьи обязанности определенно опаснее и благороднее. Традиционно – это всегда мужчина.
Что происходит в мире, или почему в политике так мало женщин
Банально: в Википедии есть отдельная страница – «Список женщин – глав государств и правительств». Если пробежать по нему глазами, то будет видно, что в мировом масштабе институт женского политического лидерства – это не редкость. Да, он меньше, чем мог бы быть, но учитывая, что мир вступил на путь эмансипации и равноправия менее ста лет назад, ситуация не так уж и плачевна (читайте также: ««Дипломатия сумочки»: женщины в большой политике»).
Между тем, вопрос не в том, есть ли в мире женщины-лидеры или нет, а в том, в каких странах эти дамы правят.
Факты упрямы: за последние полвека женщины успели побывать у власти в основном в странах Латинской Америки, в мелких государствах Тихоокеанского региона и в странах Юго-восточной Азии (лидер – Индия). Реже – в странах Европы (тут впереди всех Север и Скандинавия). Вообще никогда – в таких государствах как Россия, Италия, Испания, Франция и даже в «колыбели демократии» – США.
Ни разу за всю историю женщина не становилась Генеральным секретарем ООН – организации, казалось бы, призванной бороться за равенство и мир. Последние выборы на этот пост проходили в прошлом году. Тогда более половины кандидатов составляли дамы, и велась широкая дискуссия на тему того, что именно женщине стоит стать во главе организации, прославляющей дипломатию, а не войну, ведь именно дамы по природе своей – более компромиссные, гибкие и миролюбивые. Но нет: на пост Генерального секретаря вновь избирается мужчина.
Социологи и политологи едины во мнении: женщины чаще всего избираются на высшие посты в тех странах, в которых внешнеполитические амбиции традиционно не играют большой роли. В таких государствах электорат со спокойной душой доверяет дамам «наводить порядок дома». Что же касается выступлений на мировой арене, то тут народ до сих пор предпочитает обращаться к мужчинам.
И особенно это касается держав с сильным военно-оборонным комплексом и ядерным потенциалом.
Ангела Меркель стоит во главе неядерной державы, чья «оборонка» серьезно пострадала после поражения во Второй мировой войне. Можно поспорить и вспомнить Маргарет Тэтчер, так долго правившую ядерной Великобританией – но и тут прослеживается закономерность: уважением к «Железной леди» народ проникся только после того, как та задумала повоевать с Аргентиной на Фолклендах (читайте: «Маргарет Тэтчер: путь от дочери бакалейщика до Железной леди»). Тереза Мэй пришла к власти в результате внутренних перестановок после Брексита и, хотя ее партия со скрипом переизбралась, рейтинги премьер-министра Великобритании далеки от оптимистичных.
Что еще объединяет вышеназванных женщин? Все они были или являются лидерами своих партий и становятся во главу государства только потому, что на выборах побеждает их конкретная фракция, а не они сами. А лидеров партии – внимание – выбирает не народ.
Самостоятельно и непосредственно народ выбирает президентов в таких странах, как Россия, США, Франция. Выборы в США прошли в ноябре прошлого года – и здесь американцы проголосовали за фрика-Трампа, а не за опытную Хиллари. В мае этого года во Франции победа досталась месье Макрону, а не его сопернице Марин Ле Пен. Женщины никогда не правили этими странами, несмотря на сильные традиции демократии. Как ни крути, но доверить представлять свою страну на мировой арене и, что важнее, хранить у себя ядерный чемоданчик в этих странах дамам не дают.
Почему? Возможно, логику этих наций может объяснить Владимир Путин. «Я не женщина, у меня не бывает плохих дней, – заявил Путин в интервью Оливеру Стоуну этим летом, имея в виду менструацию и ПМС. – Я не хочу никого оскорбить. Это в природе вещей. Существуют определённые естественные циклы».
Что ж, похоже, наличие именно этих «определенных естественных циклов» еще долго не даст дамам стать лидерами своих государств наравне с мужчинами. В том числе, видимо, и в России.
Фото: Getty Images, East News, Legion-Media, Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) (@xenia_sobchak)
