Она не любит тратить время на журналистов, особенно из глянца, у нее есть дела поважнее. Тем ценнее эта короткая встреча. В последний момент Анджелина решила провести с нами гораздо больше времени, чем планировалось заранее. Почему она согласилась дать интервью журналу Marie Claire? «Потому что он того стоит, - улыбаясь отвечает Джоли. - Мне нравится сама концепция Marie Claire. Вы как никто умеете миксовать интересные и порой неожиданные темы, я очень люблю ваш журнал».
- Недавно вы принимали участие в лондонском саммите, главной темой которого стало домашние насилие над женщинами. Похоже, там вы произвели своей речью неизгладимое впечатление. Вам кажется, вы можете поспособствовать каким-то переменам в мире?
- Да, что-то, безусловно, меняется, правда я совсем не уверена, что происходит это благодаря мне. Кстати, не только не только я так много говорю о насилии, которое, к сожалению, имеет место быть не только в семьях. Так, например, уже довольно долгое время всех нас беспокоит насилие над женщинами в условиях войны. Мы должны объединяться, только если все вместе, политики, врачи, общественные деятели, юристы возьмутся за дело, мы сможем остановить и насилие в семьях, и преступления, которые ежедневно совершаются на Ближнем Востоке. Ведь если мы не видим чего-то, не значит, что этого нет.
- Но всё-таки какие-то положительные изменения происходят уже сейчас?
- Да, конечно. Сейчас главная задача, найти и заключить под стражу лиц, которые причастны к массовым изнасилованиям в таких странах как Конго или Нигерия. Этим занимаются целые отряды специально обученных людей и волонтёров. Каждое утро я получаю от ООН рапорт о преступлениях в отношении женщин, совершающихся прямо сейчас на территории двадцати стран. Только активно взявшись за работу, мы способны остановить варварство…
- Вас не угнетает такая утренняя почта?
- Безусловно, но не более чем, если бы я каждое утро читала газеты или смотрела выпуски новостей по телевизору. Одно я вам могу сказать точно - хорошему настроению это не способствует точно. Вы понимаете, что на сегодняшний день, скажем, число вынужденных переселенцев превышает 50 миллионов. Такого не было со времён Второй мировой войны. И мы практически ничем не можем помочь эти несчастным людям, которые покинули родные края не по своей воле, но по мере возможности я стараюсь способствовать нормализации общей ситуации. Меня часто спрашивают, что значит моя новая татуировка. Это цитата одного из самых загадочных восточных мудрецов Руми, которая переводится как «Свобода и воля».
- Но как сделать свою работу более эффективной?
- О соблюдении закона и порядка нужно беспокоиться больше всего там, где царит хаос. Необходимо задавить криминал в самом его зародыше, юридически, политически, физически, если это необходимо. Если правительство стран, о которых мы говорим, не может урегулировать ситуацию самостоятельно, мы, выходцы из мирных стран, должны помочь ему в этом. Пора перестать быть эгоистами, научиться, в конце концов, работать в одной команде, поодиночке мы ничто. Только осознание того, что работая вместе, мы можем сломить врага, приведёт нас к прогрессу.
- Этого достаточно?
- Конечно, нет. Я работаю в гуманитарной сфере уже двенадцать лет и за эти годы я поняла, подчас мораль и наши собственные законы мешают нам полноценно вмешиваться в дела других государств. Мы проводим слишком много времени, решая, имеем ли мы право на то, чтобы вмешиваться. Я уверяю вас, нельзя рассчитывать только на законные методы, чтобы изменить мир к лучшему.
- В первую очередь вы защищаете женщин. Они на «линии огня»?
- Да. Именно поэтому, защищая женщин, необходимо воспитывать мораль в мужчинах, будь то отцы, братья или сыновья. Они должны понимать – женщины на уровне законодательства ничем не отличаются от них.
- Правительство вашей страны, Америки, тоже работает над этими проблемами?
- Да, я думаю. Они на государственном уровне стремятся к переменам. Наше правительство, например, способствовало изменению статуса женщин во многих странах третьего мира.
- Вы никогда не хотели пойти в большую политику?
- Мне нравится то, чем я занимаюсь сейчас, но я никогда не знаю, чем я буду заниматься завтра. Если я могу быть чем-то полезной своей стране, миру и для этого нужно стать политиком, то почему бы и нет?
- На ваши моральные убеждения повлияла ваша мать?
- Вне всяких сомнений. Мама была очень нежной, ранимой женщиной, но ради своих детей готова была горы свернуть. Это те черты, которые я уважаю и очень люблю в женщинах – видимая хрупкость в сочетании с удивительной внутренней силой. Она была наполовину индианкой, я помню, как она взяла меня однажды на обед, организованный в честь Интернациональной амнистии. Она всегда пыталась понять этот мир, разобраться досконально во всём происходящем. У неё было большое сердце, может быть именно благодаря этому, она всегда так переживала за все преступления, совершавшиеся в мире. Она всегда молилась за мир во всём мире и не поддерживала никакого насилия.
- Вы верите в жизнь после смерти? Вы чувствуете незримое присутствие матери рядом с вами?
- Я не очень верю во всё это. Я вижу свою мать в собственных детях. Я до сих пор чувствую её влияние на меня, я воспитываю своих детей так, как она воспитывала меня. Да, её влияние на меня велико до сих пор и проявляется во всех сферах жизни.
- У вас с мамой были сложные отношения?
- Мы не могли жить без сложностей. Она уделяла мне не слишком много внимания. Впрочем, сейчас поздновато рассуждать об этом.
- У Брэда всё хорошо?
- У него всё отлично, спасибо, что поинтересовались. Как раз сейчас он берёт уроки французского, время от времени мы болтаем с ним, чтобы попрактиковаться.
- Есть кто-то или что-то, что могло бы поменять мир?
- Международный уголовный суд.
- Вас невозможно сломить?
- Я надеюсь, что невозможно. По крайней мере, сейчас.
Источник фото: Getty Images
