Анна доказала, что предложение компании 23andMe — не просто одноразовый фокус-покус для людей, желающих знать, что заложили в их гены далекие и близкие предки. За 13 лет работы компания сформировала самую обширную информационную базу ДНК в мире и приступила к разработке лекарств на основе собранного материала, чтобы увеличить шансы человечества когда-нибудь снять с повестки дня наследственные болезни. Летом 2018 года Войжитски заключила четырехлетний контракт с фармацевтической компанией GSK (экс-GlaxoSmithKline), которая вложила в совместные исследования 300 млн. долларов.
Метод проб и ошибок
Анна появилась на свет в семье ученых. Папа Стэнли посвятил жизнь физике элементарных частиц, мама Эстер — методикам образования, которые, судя по ее собственным детям, весьма эффективны. Кроме со-основательницы и CEO 23andMe, она воспитала CEO YouTube Сьюзан и профессора педиатрии Джанет.
Девочки Войжитски выросли в Пало-Альто — университетском городке Стэнфорда, где преподавал отец. «Мы росли среди людей, которые делали что-то значительное, меняли мир, — говорит Анна. — Они не обязательно добивались финансового успеха, но их работа была важна для общества. Родители считали, что именно к этому надо стремиться, если хочешь, чтобы жизнь не прошла зря».
Мама Эстер — автор программы, которая писалась для родителей, но оказалась полезна главам компаний, стремящихся к максимально плодотворным отношениям с сотрудниками. Она базируется на пяти столпах: доверие, уважение, независимость, сотрудничество и доброта. По теории Эстер, детям (или сотрудникам) следует как можно раньше объяснить, что в неудачах нет ничего страшного и стыдного. Всегда можно попробовать снова — преуспеть в другой раз или убедиться, что не очень-то и хотелось. Помогать старший должен только в том случае, если его об этом попросили.
«Родители вели себя с нами как с мини-взрослыми, — говорит Анна. — Давали почувствовать вкус свободы». Как и ее сестры, она рано узнала, что свобода — недешевое удовольствие: «Я хотела заниматься фигурным катанием. Родителям идея не нравилась, они предлагали теннис, но я уперлась. Они согласились при условии, что я буду сама оплачивать уроки».
На некоторых вещах Эстер настаивала. Например, все девочки Войжитски участвовали в создании школьных и университетских газет, потому что их мама, которая преподавала журналистику, считает это чем-то вроде развивающей игры. «Написание статей учит работать и с людьми, и с информацией, четко мыслить и ясно излагать», — говорит Эстер.
Сильное влияние на Анну оказало общение с компанией молодых технологических гениев, которых сестра Сьюзан привела домой и разместила в гараже. Старшие Войжитски подкармливали и опекали помятую и красноглазую после бессонных ночей за компьютерами молодежь, занятую, как потом выяснилось, созданием многомиллиардной мега-корпорации Google. «Со временем они заполонили дом, — рассказывает Анна. — Я мыла посуду на кухне и видела в открытую дверь, как кто-то пишет коды в соседней комнате. В гараже стояла доска, где мелом было написано «Головной офис Google». Для нас с Джанет стало делом чести ворваться туда и стереть ее. Они мешали нам, мы мешали им» (читайте также: «Как зарабатывали в детстве создатели Amazon, IKEA и других успешных компаний»).
Убыточное здоровье
Все девочки Войжитски считали университетское образование чем-то само собой разумеющимся. Анна поступила в Йель. Выбрала специализацией биологию, планировала заниматься медицинскими лабораторными исследованиями.
Тема здравоохранения поднималась в семье часто, потому что у Эстер сложились с этой системой особые отношения. В пять лет она потеряла брата. Полуторагодовалого малыша с отравлением не приняли в нескольких больницах, потому что родители не могли заплатить. Потерянное время стоило ему жизни.
Насколько глубоко эта трагедия травмировала Эстер, стало понятно только после того, как у нее появились свои дети. Она устраивала скандалы каждый раз, когда ей казалось, что врачи недостаточно внимательны к девочкам или делают не все, что можно было бы. Доктора старались умилостивить «неадекватную» мамашу, но в следующий раз отказывались иметь с ней дело. «У нее психология борца за идею, — считает Анна. — Нас она вырастила такими же, мы всегда готовы вступить в полемику и чувствуем себя в спорных ситуациях как рыбы в воде».
В случае с медициной идея заключалась в следующем: системе здравоохранения не выгодны здоровые граждане, так как прибыль ей приносят больные. Полноценную помощь получают только те, кто занимает активную позицию в общении с врачами.
Отказавшись от пути лабораторного ученого в пользу аналитической работы с инвестициями в медицину, Анна подтвердила для себя эту теорию. «Компания 23andMe выросла из желания дать каждому человеку больше знаний об его здоровье и возможность проявить активность в этом вопросе, — говорит она. — К тому же, работая с инвестициями, я убедилась, что здравоохранению в принципе не хватает информации, выводы часто делаются из исследований с недостаточным количеством участников. Раз стоимость обработки ДНК падает, почему не устроить всемирный генетический краудсорсинг?» (читайте также: «Летающие такси и секс в космосе: молодые ученые о том, что нас ждет через 10 лет»).
Дети и детища
Свою компанию Анна Войжитски с партнерами основали в 2006 году, назвав ее в честь 23 хромосом человеческой клетки. На празднике по случаю запуска стартапа знаменитости сдавали слюну на анализ ДНК, репортеры сыпали вопросами, и все выглядело радужно, пока проект не перестал быть диковинкой. «Оказалось, не все понимают, что такое генетика, не говоря о том, чтобы разделять наш страстный интерес к разгадыванию кода, — рассказывала Анна. — Даже умные, образованные люди отказывались от теста, говоря, что не хотят знать день своей смерти. Я отвечала: "Если бы я могла определить, когда кто умрет, я бы брала гораздо больше денег!"»
Несколько лет компания работала на чистом энтузиазме Анна и растущей команды ее соратников. Они рассылали наборы для самостоятельной сдачи генетического материала, принимали образцы слюны и отправляли назад результаты. Почта, через которую шел весь процесс, получала от него больше выгоды, чем 23andMe. Несмотря на небольшое количество заказов, Войжитски не хотела торопиться с рекламой и маркетингом. Перед ней стояла задача сначала привлечь на свою сторону ученых, доказать, что ее компания — не игрушка, а серьезный, перспективный проект. «У нас очень солидный научный фундамент, — говорила она. — Но не всем ученым нравилось, что мы используем смешные, легкомысленные или слишком светские поводы заявить о себе. Многие считали, что это принижает и обесценивает науку. А нам было приятно видеть репортажи о наших мероприятиях в развлекательных изданиях, потому что аудитория у них больше, чем у научных журналов. Идея, что каждый человек может узнать все о своем происхождении и особенностях, должна была уйти в массы».
Пока персональная геномика впитывалась в массовое сознание, Анна вышла замуж за со-основателя Google, миллиардера Сергея Брина — одного из тех некогда помятых и красноглазых оккупантов гаража ее старшей сестры. В 2008 году у пары родился сын Бенджи, три года спустя — дочь Хлоя.
Анна забронировала для детей всех сотрудников компании места в ближайшем к офису детском саду и открыла корпоративный счет в кафе с игровой комнатой. «Я брала детей с собой в кафе и работала там до полудня, — рассказывала Войжитски. — Айпад и ноутбук у меня всегда с собой. Я заметила, что успеваю сделать больше, потому что в офисе много времени съедают посторонние разговоры. Дальше сын отправлялся в садик, дочку забирала няня, а я шла в офис. За своим столом я работаю редко, обычно меня можно найти с ноутбуком на офисной кухне или у исследовательской группы. Туда входит треть штата из 70 сотрудников — высококлассные специалисты по генетике, медицине, биологии и всем смежным областям. Я пытаюсь впитать хоть немного их знаний».
Совещания Войжитски привыкла проводить по понедельникам: «Все в компании, включая меня, составляют индивидуальные и групповые планы на полгода, так проще следить, как быстро то, что мы делаем, продвигает нас к поставленной цели. Сотрудники каждую неделю письменно отчитываются, что успели. Я не всегда могу поговорить с каждым, отчеты помогают понять, с кем нужно побеседовать». Если верить Анне, большая часть интересных идей рождается во время коллективных офисных обедов. Она считает, что практика отпускать сотрудников обедать вне офиса приводит к неоправданно большой потере рабочего времени.
Четверг в 23andMe — день социальной интеграции. Компьютерная программа произвольно разбивает сотрудников на группы из шести человек, которые отправляются на оплаченный компанией обед. «Я не люблю, когда части коллектива кучкуются по углам или формируют клики, — объясняет Анна. — Мы делаем общее дело. Надо сближаться, узнавать, кто чем живет, какие у кого проблемы, чтобы вместе генерировать идеи и решения».
Пока дети были совсем маленькими, Анна старалась уходить из офиса не позже четырех. После семейного ужина и она, и Сергей снова садились за работу. «Один день в неделю я могла задержаться в офисе до семи, — говорит Войжитски. — Мне казалось чудом возвращаться домой, когда дети уже вымыты кем-то другим и готовы ко сну. Но чудеса не должны повторяться слишком часто».
Путь преодоления
Компания развивалась по нарастающей, хотя клиентов по-прежнему было недостаточно для получения прибыли. Анна искала способы снизить стоимость теста, справедливо полагая, что это увеличит объем продаж. К концу 2012 года цена уменьшилась с 999 до 199 долларов — за счет метода, который позволяет точечно проверять гены на патологии, не проводя полный анализ. Войжитски двинулась дальше с намерением поскорее донести технологию до максимально широкого круга потребителей. Наборы для генетических тестов начали продавать в аптеках.
В ноябре 2013 года Федеральное управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов (FDA) прислало письмо с требованием немедленно прекратить продажу тестов, поскольку у экспертов не было достаточных доказательств, что их результаты достоверны. Анна отмахнулась: «Нам постоянно слали уведомления, что мы занимаемся ерундой. У всех ребят из Силиконовой Долины довольно напряженные отношения с органами надзора и регулирования».
Многие потом говорили, что Войжитски подвело высокомерие, уверенность в поддержке влиятельных друзей. На самом деле в этот момент ее мысли были заняты проблемой, не имевшей ничего общего с анализами ДНК. Она обнаружила, что у мужа роман с сотрудницей отдела маркетинга Google Амандой Розенберг — женщиной, которую Анна принимала в гостях и одаривала рождественскими подарками. Сергей съехал из дома, и в наступившей неопределенности Войжитски было трудно придавать какое-либо значение официальным письмам с государственными печатями.
Бездействие CEO привело к тому, что три дня спустя управление опубликовало письмо в СМИ, вынудив компанию 23andMe отозвать товар и остановить продажи. Анне потребовалось два года, чтобы доказать, что ее «бизнес, основанный на невозможном» имеет право на существование. Ей оппонировали представители традиционной медицины, утверждавшие, что профессиональная честь никогда не позволит им назначать лечение на основании теста ДНК, который можно купить в магазине.
Анне предлагали легальный путь в обход — продавать тесты по назначению врача, что вывело бы продукцию компании из-под юрисдикции FDA. Она решила отстаивать оригинальную идею стартапа: каждый человек имеет право свободно купить тест и изучать собственные гены, сколько хочет.
Скомпрометированная было идея персональной геномики выстояла под давлением. Сейчас информационная база ДНК растет как на дрожжах. «Только гений мог придумать схему, в которой не мы платим людям, а люди платят нам за данные для этой базы, — говорит Ричард Шеллер, возглавляющий научный отдел компании. — 80% клиентов согласны на использование их генетического материала для исследований».
Переводом компании на новый уровень Войжитски займется, как только выйдет из декретного отпуска. Со старшими детьми ей помогает Брин, с которым Анна после развода сохранила хорошие отношения, третьего она собирается воспитывать одна. «Мне всегда хотелось иметь троих детей, — говорит 46-летняя бизнесвумен, чье состояние оценивается в 690 млн. долларов. — Какая кому разница, замужем я или одинока, если есть желание и возможности? Моя должность не зря называется исполнительной. Если я ставлю перед собой цель, я ее исполняю».
Фото: Getty Images, Legion Media
