Энн Сарнофф: к вершинам бизнеса через поле для гольфа

«Все креативные индустрии стремятся находить и привлекать талантливых людей, способных выдавать высококачественный контент, – говорит Сарнофф, объясняя, почему не видит особой разницы между кино и более привычным для нее телевидением. – Другое дело, что никакой бизнес нельзя вести, глядя в зеркало заднего вида. Надо вертеть головой, заглядывать за углы, стараться предвидеть, как поменяется культура потребления медиа в будущем. Что значит для нее smart-TV, как мы можем сделать поход в кинотеатр опытом, ради которого человек встанет с дивана и выйдет из дома? Ясно одно, мы не всегда можем продолжать делать вещи так, как раньше. В моей карьере уже были моменты, когда мне приходилось быстро входить в новую для меня индустрию. Я постараюсь внести в бизнес новую перспективу и свежий взгляд».

Уроки отца и поиски себя

Энн Мисьязек выросла в городе Уилбрахам штата Массачусетс, где образовалась большая община польских католиков. Четверо детей из небогатой семьи рано привыкли к самостоятельности – концы с концами удавалось свести, только когда зарплату в дом приносили оба родителя. Мама Вероника 25 лет трудилась продавцом в местном универмаге, папа Стефан попеременно работал на заводе, строил дома, ухаживал за садами и обустраивал поля для гольфа. Когда с деньгами становилось совсем туго, совмещал все, что поддавалось совмещению в пределах 24 часов. «Отец хотел, чтобы мы достигли большего, чем они с мамой, – вспоминала Энн в эссе для книги Лесли Морган Стейнер «Mommy Wars». – Он приводил меня на поле для гольфа и говорил: «Если хочешь состояться в бизнесе, ты должна подходить к этому как к игре в гольф». Я не была уверена, что хочу заниматься бизнесом, но ценила, что папа желает мне профессионального успеха, хотя я девочка».

Туманные в силу возраста карьерные предпочтения Энн лежали в областях музыки или спорта, она с увлечением занималась и тем, и другим. Но началась трудовая биография с летних подработок официанткой. «Не могу припомнить, было ли в моей сознательной жизни время, когда я не работала, – говорит она. – Не знаю, хорошо это или плохо. Так сложилось». Ей нравилось деловито бегать между залом и кухней, общаться с людьми, но мысль заниматься чем-то подобным до пенсии не вдохновляла. Бабушка с отцовской стороны, переехавшая в Америку из Польши, никак не могла взять в толк, почему внучка стремится в колледж, когда для счастья женщине достаточно удачно выйти замуж (читайте также: «Как зарабатывали в детстве создатели Amazon, IKEA и других успешных компаний»).

К счастью, мнение пожилой дамы в семье не было определяющим. В колледже Энн сначала выбрала курс клинической психологии, но сбежала оттуда после занятия, на котором студентов попросили препарировать лягушку. Вспомнив наставления отца насчет бизнеса, барышня получила диплом специалиста по маркетингу в бизнес-школе при университете Джорджтауна, потом стала MBA в Гарварде. Замуж она тоже вышла, столкнувшись в студенческой круговерти с юношей по имени Ричард Сарнофф.

Ричард оказался настоящей находкой во многих смыслах, хотя в период ухаживания Энн вряд ли придавала много значения тому, в какую семью собирается войти. Его двоюродный дед, патриарх разветвленного клана Дэвид Сарнофф, родившийся в городке возле Минска и начавший американскую карьеру мальчиком на побегушках в телеграфной компании Маркони, финансировал разработки первых функциональных телевизионных технологий. Отец и дядья Ричарда пошли по той же стезе, реализуя деловой потенциал на плодородной ниве радио и телевидения.

Энн втянулась в династическую специализацию клана Сарнофф далеко не сразу. После университета она устроилась в консалтинговую фирму, и была этим очень довольна. Однако телевидение, как оказалось, сидело в засаде, ожидая подходящего момента вломиться в ее жизнь. Он наступил, когда у Энн с Ричардом родился первый ребенок.

Метод трех ведер

Нехватка личного времени беспокоила Энн еще до того, как она узнала о беременности. «График в моей фирме был очень напряженным, – вспоминала Сарнофф. – Рабочая неделя насчитывала более шестидесяти часов. Еще два часа занимала дорога до офиса и обратно».

Энн не хотела бросать работу, но еще меньше ей нравилась идея полностью передоверить воспитание ребенка нянькам и получить на выходе незнакомого человека, с трудом узнающего маму в лицо. После долгих размышлений Сарнофф разложила заботы о дочери на три метафорических ведра. «В первом ведре оказались вещи, которые могу сделать для Рэйчел только я, – говорит она. – Во втором – то, что реально делегировать мужу. В третье ведро попали обязанности, с которыми прекрасно справится няня. Втроем мы разделили и обуздали хаос ухода за одной крошечной девочкой. Потом повторили то же самое с сыном, чье появление совпало с моим переходом в сферу медиа».

Перемена направления профессиональной деятельности Энн была связана с тем, что сохранить работу в консалтинге ей все-таки не удалось. Соломинкой, сломавшей спину верблюда, оказался… общественный транспорт. «Я поняла, что смогу проводить с Рэйчел на два часа больше, если найду работу ближе к дому, – признается Энн. – К тому же, моему отношению к консалтингу не хватало страсти. Когда ты мама, цена времени, которое ты проводишь вне дома, возрастает в разы. Его имеет смысл тратить только на то, без чего действительно не можешь жить».

В 1993 году Сарнофф перешла в департамент корпоративного развития холдинга Viacom. Позже ей предложили возглавить отдел мерчендайзинга первого детского кабельного канала Nickelodeon. В числе прочего Энн занималась созданием рекламной продукции по мотивам мультсериала «Ох уже эти детки». Принадлежащим Viacom каналом тогда руководила женщина – она жалела молодых матерей и разрешала им приводить малышей в офис, который и обстановкой, и атмосферой походил на детский сад больше, чем многие легитимные дошкольные учреждения. Кабинеты, забитые игрушками, неограниченный доступ к мультикам, возможность носиться по коридорам и прыгать на разноцветных диванчиках – детям Энн казалось, что их мама работает в самом волшебном месте на свете. В итоге, когда Сарнофф собралась перебираться на должность COO в VH1, сын с дочерью так расстроились, что едва не объявили ей бойкот.

В домашнем распорядке семьи метод трех ведер достиг пика эффективности. «Я не могу и не хочу пропускать значимые для детей события, – говорит Энн. – Мне было важно присутствовать на школьных концертах Рэйчел и футбольных матчах Питера. Мамы во всех измерениях знают, что таким моментам нет цены. Ричард иногда подменял меня, когда речь шла о родительском собрании или плановом визите к врачу. Няня отвечала за покупки, готовку, уборку, стирку, подготовку дома к детским праздникам». Энн подчеркивает, что обе няни, которые работали в семье, были приходящими. По ее мнению, живущая в доме няня расслабляет родителей, а приходящая – дисциплинирует, заставляет лучше распределять рабочее время, чтобы успеть провести с детьми вечер, покормить их ужином и уложить спать.

Закрыть гештальт

Работа в VH1 в какой-то степени помогла Энн реализовать подростковую мечту о профессии, связанной с музыкой. Одной из ее главных задач стала интеграция Country Music Television в стремительно растущую семью музыкальных каналов. «В кабинете моего босса стояла ударная установка, – поведала она в вышеупомянутом эссе. – У каждого начальника были какие-то инструменты. Там не было принято приводить детей в офис, но я все равно приводила. Они барабанили, дудели и брякали всем, что попадалось им под руки».

Нереализованные спортивные амбиции Энн удовлетворила на следующей должности – COO WNBA, женской баскетбольной лиги. «Когда в юности я занималась игровыми видами спорта, у меня не было и не могло быть ролевых моделей моего пола, – говорит она. – Во всех подобных дисциплинах безраздельно царствовали мужчины. Я приняла пост с намерением сделать все возможное, чтобы моя дочь и ее подруги видели как можно больше успешных профессиональных спортсменок, брали с них пример. Когда Питер начал водить друзей на баскетбольные матчи, я удивилась и обрадовалась до мурашек. Пришла уверенность, что эти мальчики точно вырастут без дурацких стереотипов по поводу того, что женщины могут делать, а что не могут».

Разобравшись с детскими мечтами, Энн шагнула в совсем уж неожиданном направлении, заняв место в руководстве Dow Jones Ventures. Ей поручили перевести Wall Street Journal и другие сакральные финансовые СМИ в digital после того, как на собеседовании Энн – мама двух миллениалов – уверенно заявила, что ни один миллениал не станет покупать и читать бумажную газету. «Вовлекать детей в мою работу и находить способы быть вовлеченной в их жизнь для меня очень важно, – пишет Сарнофф в заключении «исповеди работающей мамы». – Но я не чувствую себя счастливой, если не поднимаюсь по карьерной лестнице, не добиваюсь успехов в работе. Многие мамы добровольно жертвуют продвижением по службе ради баланса в семье, но мне слишком нравится принимать вызовы, и я никогда не сомневаюсь, браться или не браться за новое для меня дело».

В 2010 году Энн вернулась на знакомую телевизионную территорию. «Медиа-бизнес привлекает меня турбулентностью в хорошем смысле слова, – говорит бизнесвумен. – Он постоянно и эволюционирует, а я обожаю перемены. Наряду с креативным мышлением, это одно из ключевых качеств для работы в медиа. Людям, которые любят предсказуемость и стабильность, стоит поискать себе другое занятие». На посту главы BBC Studios Americas Сарнофф запустила подписной канал BBC Earth, подняла на крыло несколько хитовых сериалов вроде «Шерлока» и «Убивая Еву», адаптировала для американского телевидения шоу «Танцы со звездами». В 2017 году из-под ее рук торжественно выплыл стриминговый сервис Britbox для живущих в США поклонников британского ТВ.

Покинув BBC в 2018 году, Сарнофф оказалась лицом к лицу с неизвестным явлением под названием me-time, что немедленно вызвало хорошо знакомый всем хроническим трудоголикам внутренний конфликт. Пока Энн круглые сутки крутилась как белка в колесе, она мечтала о возможности съездить в путешествие с мужем и детьми, лишний раз встретиться с подружками, провести день в торговом центре или на диване с книжкой. Как только все эти приятные вещи соединились в образ жизни, она впала в тоску и начала искать новое колесо.

В Warner Bros. тем временем разыгрывалась вполне кинематографическая драма. Действие завязалось в 2013 году, когда миллиардер Джеймс Пэкер познакомил свежеизбранного CEO кинокомпании Кевина Цуджихару со своей любовницей, британской актрисой Шарлоттой Керк. Вероятно, с тех пор этот день отмечен в календаре Кевина большим кладбищенским крестом. Шарлотта начала оказывать новому знакомому знаки внимания, которые заскучавший в многолетнем браке Цуджихара не смог оставить без ответа. Короткая интрижка дала актрисе достаточно компромата почти на шесть лет шантажа. В обмен на молчание Керк требовала, чтобы Кевин рекомендовал ее режиссерам или получал для нее роли любым другим удобным ему способом. Цуджихара упирался как мог. Поскольку дело происходило до эскалации движения #MeToo, он рисковал только обнародованием факта супружеской измены. Неприятно, но не так страшно, как обвинение в домогательствах или изнасиловании, до которых Шарлотта непременно бы додумалась. По словам инсайдеров индустрии, Цуджихара был далеко не единственным, на ком она опробовала свою схему карьерного роста. Образно говоря, в случае этой барышни список «насильников» мог бы выкосить Голливуд как чума.

Шарлотте удалось попасть всего в два фильма, снятых WB, но этого хватило, чтобы владельцы студии начали расследование фактов протекционизма и злоупотребления служебным положением. 8 марта 2019 года Цуджихара опубликовал письмо с извинениями за недостойное поведение, а десять дней спустя освободил должность.

Возможные отзвуки скандала, в результате которого Энн Сарнофф оказалась во главе Warner Bros. беспокоят ее меньше всего. «В работе я руководствуюсь своими жизненными ценностями, – говорит 57-летняя бизнесвумен. – Хороший CEO не только определяет миссию, он задает тон и устанавливает стандарты поведения. Сотрудники никогда не будут делать то, что их лидер считает недопустимым в первую очередь для себя. Сейчас атмосфера в коллективе прекрасная, все мысли сосредоточены на предстоящей нам огромной работе. Первая задача любого бизнеса – финансовый успех, потому что все необходимые инновации стоят денег, а сотрудникам надо платить. Второе, я хочу создать культуру, где наказываться будет не неудача, а пассивность, инертность и бездействие. Если человек пытается что-то делать, это уже хорошо. Если он при этом учится на ошибках и впоследствии принимает более конструктивные решения, его действительно стоит поощрять. Третье, мне не нравится, когда компания варится в собственном соку, зацикливается на внутренних проблемах и теряет живой контакт с потребителем. Я призываю сотрудников разговаривать с посторонними людьми, попутчиками, продавцами в магазинах, узнавать, чем они живут, чем интересуются, и озвучивать все это на совещаниях. Я люблю, когда люди говорят мне что-то, чего я не знаю, даже если это причиняет мне дискомфорт. С моей точки зрения, состояние комфорта – неважно, идет ли речь о компании или о человеке – значит, что процесс развития остановился».