«Нет, ну вот вам делать было нечего — прилетели в Латвию ради интервью со мной. Проще было спокойно поговорить в Москве, у меня там времени все-таки побольше», — улыбается Петр Авен. Это, конечно, юмор, un compliment coquette. В Москве он точно так же неуловим для журналистов, как в Риге, Лондоне и где бы то ни было. Marie Claire назначили встречу в Юрмале — конечно, я тут же села в ближайший самолет.
«В бизнесе, как и в жизни, ты добиваешься успеха тогда, когда правильно определяешь свои преимущества, — говорит Петр Авен. Разговариваем на террасе ресторана, с которой открывается лучший в городе, очень кинематографичный вид на море. — Одно из сравнительных преимуществ Латвии — природа и этот феноменальный пляж в Юрмале! Феноменальный, но никому не известный. Скажем, все знают Hamptons в Америке. Все! Туда ездят самые богатые люди мира. Посмотрите, этот пляж ничем не отличается, и природа в целом ничем не хуже, как мне кажется».
Он прилетел в Юрмалу минут 20 назад на вертолете… из леса. Про латвийский лес и то, чем он так дорог одному из лидеров русского списка Forbes (Авен, с состоянием в $5,1 млрд, занимает 22-е место. — МС), — поговорим чуть позже. В данный момент мы никак не начнем разговор — Петр постоянно в телефоне: пишет, просит подождать, продолжает переписку. Разумеется, жду, хотя у нас всего час, время в данном случае — золото, а официанты уже сервируют соседний стол для следующего совещания: скоро здесь появятся представители оргкомитета Международного фестиваля классической музыки Riga Jurmala, чтобы обсудить с его основным меценатом планы на следующий год.
Marie Claire: Петр Олегович, вы — один из крупнейших в России коллекционеров живописи, в этом качестве вас хорошо знают. Однако ваше увлечение классической музыкой для широкой публики — новость. Как родилась идея фестиваля Riga Jurmala и зачем он вам в принципе?
Петр Авен: Идея родилась очень просто: Михаил Фридман однажды пожаловался мне на то, что в Юрмале скучно по вечерам. А мы люди такие: если что решили, начинаем быстро. Спросили у наших товарищей, кто хочет и готов поучаствовать в затее — и в Москве, и в Риге. Когда поняли, что собрали сумму, достаточную для старта, — начали. Обычно, чтобы фестиваль зазвучал, нужно время — два-три года. Мы зазвучали, можно сказать, «с колес»: в первый год у нас на открытии играл Риккардо Мути с Оркестром имени Луиджи Керубини. Перечислять все имена сложно, их очень много. Например, в программе 2019 — Симфонический оркестр Баварского радио и Марис Янсонс (он, к сожалению, заболел, и дирижировала Cюзанна Малки), Израильский филармонический оркестр и Зубин Мета (к слову, в октябре Мета уходит со сцены, эти гастроли для великого дирижера стали одними из последних в его 60-летней карьере), Лондонский симфонический оркестр и Джанандреа Нозеда, Российский национальный оркестр и Михаил Плетнев. The Telegraph написала, что Riga Jurmala — один из десяти лучших фестивалей в Европе. Я думаю, это показатель.
И определенный драйв…
Драйв в том, что этой оценки нам недостаточно. Мой драйв, как и в любом другом деле, — сделать лучшее из возможного. Амбиции — создать лучший фестиваль в Европе.
Формат фестиваля — нестандартный, он длится не десять условных дней подряд, а разбит на уик-энды. Удачная идея. Кому она принадлежит?
Формат действительно уникальный, такого нет нигде в мире, это наше ноу-хау. Честно говоря, уже не помню, кому именно пришла в голову идея. Нам важно, чтобы сюда приезжали туристы, поэтому мы выбрали именно уик-энды и летний сезон. Чистый бизнес-подход, извините. Если разобраться, вся жизнь — бесконечный бизнес-процесс. Ничего удивительного.
В какой степени лично вы влияете на музыкальную программу фестиваля? По какому принципу определяете «лайн-ап»?
Мы сами из другого мира: я далек от классической музыки, Фридман хорошо ориентируется в джазе, но это несколько другая история. Безусловно, везде нужен энтузиазм и глубокое погружение в тему. В живописи я разбираюсь, сам принимаю решения. Родители водили меня в музеи, на выставки.
В 13 лет я уже многое понимал, и как только появились первые серьезные деньги, начал собирать систематическую музейную коллекцию — всегда знал, что мне нужно
Пытался собрать по каждому художнику лучшие вещи в тех жанрах, в которых он работал. Кандинский, Шагал, Гончарова и Ларионов, Кончаловский и Петров-Водкин, Судейкин, Серебрякова и Анненков — лишь часть коллекции.
Читала, у вас был и неприятный опыт — в свое время вы купили две фальшивые картины, разумеется, не подозревая об этом — одна «якобы Альтман», вторая — «якобы Петров-Водкин».
Да, был такой факт. Сегодня они висят у меня на даче как памятник моей собственной глупости. Покупки такого рода — это всегда увлекательные, иногда детективные истории. Конкуренция. Долгие беседы с хозяевами. Это всегда очень сложно.
С музыкой — сложнее или проще?
Я думаю, это большое упущение, просто беда — в детстве меня совершенно не погружали в мир классической музыки: не водили в консерваторию, дома не было ни одного музыкального инструмента, я не побывал ни на одном симфоническом концерте. Мои дети в этом смысле, конечно, получили гораздо больше. Скажу откровенно: первый раз в жизни я побывал на концерте симфонической музыки в позапрошлом году. И признаюсь: было сложно. Это большое счастье, когда человек способен часами слушать классику и тащиться от услышанного. Важнейшая функция любого искусства — дарить удовольствие. К сожалению, сам я такого счастья лишен.
Не думаю, что со временем стану разбираться в этой области так же, как в живописи. Но мне бы хотелось, чтобы другие, в том числе молодые люди, посещающие Ригу, получали это удовольствие. Поэтому на вопрос, кто определяет «лайн-ап» фестиваля, отвечу коротко: лучшие эксперты рынка, это направление мы отдали на аутсорсинг. Художественный руководитель фестиваля — Мартин Энгстрём (основатель и руководитель престижнейшего музыкального фестиваля в Вербье. — МС). У него блестящая профессиональная биография и к тому же есть точки ментального соприкосновения с нами. Представляете, лет 30 назад он приезжал в Юрмалу в свадебное путешествие! Конечно, нам с ним легко.
Интересно, какую музыку вы покупаете в iTunes?
Дети давно закачали мне в телефон музыку моей юности. Ее и слушаю. Мои предпочтения довольно предсказуемы: в свое время я возглавлял музыкальный клуб МГУ (где имел счастье учиться, в том числе в аспирантуре) и газеты «Московский комсомолец», он назывался «Звуковая дорожка». Там играли самые популярные исполнители: «Машина времени», «Удачное приобретение», «Високосное лето», Саша Градский. Я пару лет руководил всей этой историей (в этот мир меня ввел ближайший друг юности — Тёма Троицкий). Конечно, всегда слушал The Beatles, The Rolling Stones, Uriah Heep, Deep Purple. Позже не только слушал, но со многими познакомился лично. Вам, возможно, известно, что в 90-е Альфа-Банк привозил в Москву зарубежных звезд.
Мы организовали концерт Пола Маккартни на Красной площади и два концерта Элтона Джона в Кремле.
Элтон Джон, кажется, в Кремле пел лично для вас, Парфенов потом рассказывал об этом по телевизору.
Да, был такой значимый эмоциональный эпизод. Некоторые, кстати, побывали у меня дома, например Тина Тёрнер. Но я не об этом. Понимаете, сегодня привлечь серьезную аудиторию популярной музыкой почти невозможно, а фестивалем классической музыки — можно постараться. Лично для меня в этом проекте приоритет — не музыка, а Латвия.
Мне важно сделать Ригу точкой притяжения, чтобы мировой истеблишмент перестал путать Латвию с Литвой.
Фестивальный туризм становится трендом в первую очередь у платежеспособной аудитории…
Один из наших попечителей, Слава Брешт (вы наверняка о нем слышали — российский бизнесмен, миллиардер, бывший «титановый король»), в прошлом году посетил 185 концертов классической музыки, 35 балетов! Оцените степень вовлеченности. И он не один такой. Огромное количество обеспеченных людей зрелого возраста ездят с фестиваля на фестиваль. Моя идея — сделать так, чтобы в первую очередь они ехали в Юрмалу.
Выходит, вы все-таки не делаете ставку на молодежь.
Сегодня моя дочь приедет, послушает. Посмотрим, что она скажет. Ей 25 лет, поэтому она вполне репрезентативна.
В Юрмале вы фактически местный житель. Какие у вас здесь места силы?
Я частично латыш, хоть и живу в Москве, но здесь история моей семьи. Она не в Юрмале, а в лесу, там, откуда я только что прилетел на вертолете. Это для меня сентиментальные моменты. Моя семья по латвийской линии идет от деда, Яниса Авенса, он был сыном зажиточных яунпиебалгских крестьян. Там в лесу — кладбище, церковь с книгами, с записями моих прямых предков, начиная с 1775 года… Что касается Юрмалы, в течение 15 лет я проводил здесь каждое лето — начиная со старших классов школы и до окончания аспирантуры. Истории в памяти остались самые разные, очень теплые, в том числе романтические.
Первая любовь?
Первая любовь была не здесь, а в Москве. Но и здесь, безусловно, бывали истории. Например, в 18 лет, после первого курса МГУ, у меня тут случилась романтическая история с прекрасной девушкой. Это я хорошо помню. К тому же я приезжал сюда увидеться с друзьями (у нас здесь была компания), многие потом эмигрировали — одни в Германию, другие в Израиль. Те, с кем я приезжал, стали известными людьми, например Леня Богуславский, сегодня один из крупнейших российских инвесторов в интернет- и ИТ-компании. Мы с ним каждый год ехали сюда на машине из Москвы. Причем нам уже было тогда 20+. Но все закончилось лет, наверное, в 25–26. У Лени, кстати, здесь тоже была романтическая история юности, еще более серьезная. С Борисом Березовским я бывал здесь летом, причем пару лет подряд. В общем, Юрмала для меня — летний мир, о котором я помню.
Поскольку вы вскользь упомянули романтические истории, задам философский вопрос: чего, на ваш взгляд, сегодня хотят женщины?
Я точно знаю, что женщины хотят счастья. Как, впрочем, и мужчины. В свою очередь, счастье — это баланс. Все хотят, с одной стороны, карьеру, с другой стороны — семью: любимый и любящий муж, хорошие дети. Мужчина может обойтись без детей, но он не может без карьеры.
И я не встречал женщин, которые были бы счастливы без семьи.
На каких позициях в деловой сфере, по вашему мнению, наиболее эффективны женщины?
Да на любых.
Однако женщины в списке Forbes не занимают верхние строчки. Почему?
Женщинам просто-напросто труднее — мужская культура, мужской мир. Но ситуация будет меняться.
Какими качествами сегодня нужно обладать молодому человеку, чтобы заработать капитал?
Я читал лекцию в МГИМО, и студенты задали мне вопрос: как стать богатым? Я им ответил: самое главное — всегда ставить дело на первый план. Конкретнее — всегда быть на первой паре. Ответственность — важнее всего.
Что, на ваш взгляд, дают человеку большие деньги?
Деньги дают свободу. Это единственное, зачем они нужны.
А что отнимают?
Ничего не отнимают. Вы считаете, деньги что-то отнимают?
Могу предположить, что люди из списка Forbes хуже спят по ночам, сон у них тревожнее.
Я замечательно сплю. Даю честное слово: отлично сплю, отлично.
Вы могли бы управлять бизнесом на равных с женщиной?
Безусловно. В личной жизни я никогда не чувствовал себя главным, всегда был на равных с женой. Почему так не может быть в бизнесе? В этом смысле у меня нет чувства превосходства.
Женщина-конкурент — это сложнее или проще?
Никогда не сталкивался с женщиной-конкурентом. У меня не было такого опыта.
Как вы считаете, есть ли в бизнесе позиции, выше которых женщине подниматься можно, но не нужно?
Я, к сожалению, воспитывался в мужской, маскулинной московской культуре. Поэтому, повторюсь, бизнес отнимает прежде всего время. Он отнимает эмоции, которые женщине нужны для ребенка. Поэтому женщине сложнее. Я видел, сколько времени тратили на детей женщины, с которыми я жил. Это легенда, что можно переложить воспитание на кого-то: если мама не воспитает ребенка сама, его никто не воспитает. В этом я, увы, уверен. И к тому же женщина, которая в течение 20 лет работает по 20 часов в сутки 7 дней в неделю, — не может быть счастливой. А если не будешь счастливым, много денег не заработаешь. Надеюсь, я вас не сильно расстроил?
Фото: Архив пресс-служб
