Рано Джураева: хозяйка всех космодромов страны

Marie Claire: Рано Фрунзевна, какой из проектов был самым сложным?

Рано Джураева: Все проекты, которыми я занималась, интересные. А все интересные проекты сложные. Какой самый сложный? Я думаю, тот, который я веду сейчас. У меня еще не было таких масштабных задач. ЦЭНКИ – Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры – это тысяча бизнес-процессов одновременно.

Нет такой трудности, которая вас может напугать?

Любая сложная задача состоит из десятков, сотен простых. Главное, понять ее структуру, из чего она состоит, и не потерять ни один из элементов. Если ты это знаешь, сложность не пугает. Все как в математике. Я, когда поступала в институт, занималась с репетитором – великолепным математиком, которого я до сих пор благодарю за то, что он меня научил решать задачи любого уровня сложности. Это мне пригодилось в институте, при защите диссертации, и потом, когда начала работать в сфере управления сложными техническими системами.

Было такое, что вы не справились? Или задача оказалась настолько сложной, что даже не стоило пытаться?

Скажу по своему опыту, а он довольно серьезный, иногда у меня под управлением было одновременно 30–40 проектов, – нельзя решить задачу, если нет ресурсов. Нет желания. Нет финансирования. И, главное, если нет команды. Команда – важнейшая вещь. А если все ингредиенты есть, можно приготовить любое блюдо.

То есть ничего невозможного нет?

Да, и вся история развития человечества нам это демонстрирует. В первую очередь, освоение космоса. Это квинтэссенция лучшего, что сделал человек. И хорошо, что мы здесь на первых ролях. Россия задает планку там, где идет речь о расширении человеческих возможностей, о работе мысли.

Вы испытываете к какому-то из своих проектов особую симпатию? Может быть, к первому или, наоборот, к последнему, как это бывает с детьми?

Знаете, пожалуй, к текущему. Есть в этом что-то кармическое. Давным-давно, когда я только решала, кем хочу быть, я с этого начинала. Я, конечно, не говорила, что хочу быть космонавтом. Хотя в мое время все так говорили: «Кем хочешь быть?» – «Хочу быть космонавтом». Но я хотела работать в космической сфере. Готовилась в Ленинградский институт авиационного приборостроения – единственный вуз в стране, который выпускал специалистов для космической отрасли. Конкурс на место был 16 человек, и я, приехав из Ташкента, его прошла.

Почему все хотели, а вы стали?

Я какая-то целеустремленная была. С восьмого класса занималась этой темой, списывалась с институтами, решала всякие курсовые задачи. Мне было очень интересно, и мама в этом меня поддерживала. Хотя родители не связаны с техникой. Они люди искусства. Мама окончила Ленинградскую консерваторию по классу вокала у Антонины Андреевны Григорьевой. Кстати, Елена Образцова тоже ее ученица.

Вот это поворот. Расскажите про семью.

Все началось с эвакуации Ленинградской консерватории в Ташкент в 1941 году. Там педагоги отбирали ребят с хорошими данными. Моя мама, тогда еще подросток, прошла отбор и, как только сняли блокаду, отправилась вместе с музыкантами в Ленинград. Там окончила школу, музыкальное училище и поступила в Ленинградскую консерваторию. У педагога по вокалу, Антонины Андреевны, и ее мужа, тоже профессора консерватории Григория Михайловича Бузе, детей не было. Они маму фактически удочерили. Когда я приехала в Ленинград, они и меня приняли как родную, поселили у себя на 15-й линии Васильевского острова. Но, к сожалению, ненадолго. После Ташкента я не могла жить в питерском климате и через год перевелась в Авиационный институт в Москву. Окончила его. Больше 30 лет занималась гражданской авиацией, когда вдруг раздался звонок: «Не хотите ли встретиться с Игорем Анатольевичем Комаровым?» Я на самом деле до сих пор не понимаю, что произошло. Что-то божественное, выше человеческого понимания.

Наверное, 30 лет в авиации – это была своего рода тренировка.

Точно! Чтобы прийти в эту отрасль подготовленной.

Что дала вам «школа» Каменщика–Дерипаски?

Это потрясающие бизнесмены, которые сами себя сделали и сделали очень много для страны. Я у них многому научилась и как раз сейчас воплощаю в жизнь. Они не очень меня жалели, нагружали, не считаясь с моими возможностями, ставили барьеры, которые мне приходилось брать. Но таким образом я стала тем, кто я сейчас есть.

В вашем деле есть место эмоциям?

Когда за что-то болеешь всей душой, без эмоций нельзя. Весь бизнес, на мой взгляд, двигается за счет той энергии, которую дают эмоции. Все успехи, которые у меня были в жизни, отмечены стремлением сделать проект самым красивым, самым лучшим, самым успешным. Более того, я как руководитель должна зажечь команду. Но ведь эмоции могут быть в том числе и отрицательные.

Можете дать нагоняй?

Могу. Могу стукнуть по столу: «Так. Встал и вышел вон!» Или наоборот: «Слушай, давай, сделай так! Это не сложно! Я тебе покажу, как! Только не сиди сложа руки». Можно применять разный подход. Главное, передать людям жажду достичь результата. Равнодушие – это самое страшное. На мой взгляд, очень многие наши отрасли и предприятия губит равнодушие. А ГУПам вообще это свойственно. Там как? Пришел на работу в девять, ушел в шесть. Ко мне вопросы есть? Вопросов нет.

Говорят, вы фантастически работоспособны. Где берете силы и время?

Да одна мысль, что я это сделаю, уже дает мне силы! А время я экономлю. Например, обсуждаю какие-то рабочие вопросы за обедом – что обедать просто так? С ужином то же самое. Безусловно, 24 часа в сутках – маловато. Но если посчитать, что это 1440 минут, времени вполне достаточно, чтобы решить все вопросы.

Все-все?

Ну не все, конечно. Обычно я пишу план работы на месяц, на неделю, на день, и если хотя бы 30–40% от этого плана выполняю, значит, я двигаюсь хорошо.

Почему в вашем бизнесе так мало женщин?

Поскольку все конструкторы, все инженеры должны представлять то, что они делают, до мельчайшей детали, они должны обладать туннельным мышлением. А это, конечно, в основном мужчины.

Все дело в биологии?

Я думаю, да. Мужчинам нужно во всем дойти до сути. Доскональное знание предмета дает им силы, чтобы двигаться вперед и совершать открытия. А женщины в основном имеют веерное мышление. У них больше интересов в жизни, семья, друзья, быт, заботы о внешности. Им не хватает концентрации. И потом, некоторые вещи требуют выносливости. В том числе – физической.

Это касается только космоса или построения карьеры в принципе?

Я не сторонница теории стеклянного потолка. Наоборот, я считаю, у женщины больше потенциал, чтобы быть успешной. Природа дала ей возможность быстро адаптироваться, быстро учиться, отходить от стресса, быть энергичной, красивой, ловкой, богатой, яркой, всегда молодой в душе. На мой взгляд, для женщины, которая стремится к созданию карьеры, нет никаких барьеров.

Что в работе вас заводит?

Сложные задачи. Это как в спорте. Когда вы натренировали мышцы и можете брать шестиметровую высоту с одного прыжка, а вам предлагают 20 см, это, конечно, не заводит. А если 6 м 20 см – уже совсем другое дело.

У вас есть некая сверхзадача, миссия?

Мне кажется, такой подход свойственен всем, кто был рожден в Советском Союзе. И потом, если не ставить перед собой миссионерских задач, неинтересно жить. Хочется что-то такое оставить детям и внукам, чтобы они гордились.

У вас получилось? Внуки гордятся?

У меня два внука – десять и шесть лет, Петр и Лев. Как-то они побывали на пуске, и потом старший решил сделать в школе презентацию на тему «Как осуществляется пуск пилота». Сделал. Показал. Учительница потом вызывает маму и говорит: «Знаете, у вас с сыном что-то не то. Он говорит, что его бабушка всем этим управляет». Потом извинились, конечно. Старший внук меня называет «бабушка Рано». А младший на него шипит: «Рано Фрунзевна!»

Что в вашей жизни есть, кроме работы?

Я стараюсь не забывать спорт. Хожу в фитнес-зал за энергией и чтобы немножко забыться. Мы часто всей семьей путешествуем. Вот недавно были в Плёсе. Меня поразило это место – какая природа потрясающая, сколько вдохновения. Еще не добравшись до Плёса, по пути туда, я уже представила себя Левитаном и захотела рисовать. Жаль, что не умею этого делать.

Отнесем это к разряду «сложное, но возможное». Чему еще хотели бы научиться?

Есть мечта, которая мне даже снится иногда. Что я вожу машину. Я обязательно это освою. Уже пора.

Принципиальный момент?

Да. Мне важно не ездить, мне научиться нужно.

А любовь к музыке от родителей передалась?

Естественно, я не могу без походов в театр. Родители привили мне любовь к опере и балету. Я завсегдатай московских постановок, и в Мариинку часто ездим с нашим директором по пиару Марией.

Сейчас вы скажете, что у вас есть время заниматься домаш­ними делами. Не верю.

Почему? Я могу что-то вкусное приготовить. Внуки любят мой плов, и я по большим праздником его делаю. Я вообще очень люблю быт, но, честно говоря, мне жаль на это время тратить.

Кто для вас авторитет?

Вы удивитесь, но это моя дочь. Когда она родилась, я сразу поняла, что это будет друг, который меня всегда поддержит. Кроме того, у меня много друзей – абсолютно разных, – с которыми я дружу уже сто лет. Есть технари, бизнесмены, творческие люди. Вот, например, та же Маша – она известный писатель и очень креативная подруга. Мы много лет работаем вместе и такие вещи придумываем потрясающие... Она гуру в своей сфере. Я – в своей. И вот мы, два гуру, объединяемся, и получается гуру в квадрате.

Что помимо профессионализма вы ждете от своих сотрудников?

Мне нужны живые люди. Нужно, чтобы они хотели что-то сделать. Не побыть на работе, а осуществить некие перемещения из пункта А в пункт Б. Таких людей очень мало. Но когда я сюда пришла, одна, без своей команды, я увидела здесь людей, которые горят. Просто у них не было дирижера, коуча, который мог бы их направить. Потом мне удалось собрать кого-то из тех, с кем я работала в других местах. Им тоже стало интересно, они все побросали и пришли.

В чем магнит – в вашей ауре или достойной зарплате?

Знаете, когда смотришь на ракету, которая улетает ввысь, и слышишь этот «рокот космодрома», как в песне поется... Это романтика в чистом виде. Очень многие люди из тех, что здесь работают, работают не за деньги, а за причастность к этой теме.

В ваших проектах есть такой формат, как «система качества». Звучит многообещающе, а что это такое в действительности?

Ну вот, например, когда я работала в Домодедово, мне там пришлось создавать эту систему. Все просто. Если ты обслуживаешь человека в терминале, он должен быть доволен услугой. И ты не можешь себя чувствовать униженным и оскорбленным оттого, что ты кого-то обслуживаешь. Это твоя работа, и ты должен делать работу с удовольствием. И здесь, в ЦЭНКИ, конечно, важно качество. Мы делаем полный цикл всех работ, от создания наземной космической инфраструктуры стартовых технических комплексов до создания компонентов ракетного топлива, пусков, утилизации, перевозок. Я была очень удивлена тем, что за весь период развития космической деятельности в России, начиная с 1955 года, когда строился космодром Байконур, и до настоящего времени традиции соблюдения качества сохранились. Более того, они передаются из поколения в поколение, от человека к человеку. А там остались еще те, кто работал с Королевым.

Как с системой качества в обычной жизни?

Я на этой теме повернута. Я перфекционист, и если в аэропорту что-то идет не так, меня это раздражает. В ресторане – меня это раздражает. Причем я такой человек – ни дня без строчки – обязательно выскажусь. Не могу пройти мимо, чтобы не поправить. Может, это в чем-то даже занудство.

Юмор не спасает?

Только этим и живем. На космодроме обязательно встречают свежим анекдотом. Здесь совещание начинается с анекдота. И если человек не понимает юмора, если на вопрос «Можно зубочистку?» ему говорят: «Можно, как только освободится, дам», а он обижается и бубнит: «У нас зубочистки одноразовые», ему будет у нас трудно.

Предлагаю маленький блиц-опрос.
Я никогда не допускаю...

...халтуры и равнодушия.

Я легко иду на риск, если...

...мне интересно. Как, например, этот проект с Marie Claire.

Я не могу представить...

...что я пять дней подряд отдыхаю и ничего не делаю.

Во всякой непонятной ситуации...

...я ухожу думать.

Вы всегда видите манипуляцию?

Мне пришлось работать с тысячами людей, и многие, в общем, предсказуемы. Особенно в том, что они хотят мной манипулировать. Но иногда хочется быть сманипулированной (смеется).

От вас трудно чего-то добиться?

Мне не жалко и не лень. Я как в той сказке про кисельные берега, когда нужно печку освободить от пирожков, яблоньку потрясти, – стараюсь сделать все, что от меня зависит. Но могу забыть и потом переживаю из-за этого.

Что вы посоветуете тем, кто начинает делать карьеру?

Я скажу так: каждый человек должен заниматься тем делом, которое ему интересно. В нелюбимом деле никогда не стать успешным. И еще, я считаю, нужно постоянно развивать себя как актив. Нужно быть конкурентоспособным, современным, расширять эрудицию. А если тебе что-то по-настоящему интересно, ты, естественно, захочешь узнать об этом больше. Это взаимосвязано.

Рано Джураева
Генеральный директор
ФГУП «Центр эксплуатации объектов наземной космической инфраструктуры»

Образование: Московский авиационный институт
Карьера: работала в ГосНИИ «Аэронавигация», директор по развитию бизнеса в Airport Management Company Ltd., занималась реализацией проектов по развитию аэропортового комплекса «Домодедово» и его неавиационной деятельности, генеральный директор ООО «Группа СИНТЕЗ», глава Авиационного сектора в «Базовом элементе», генеральный директор «Аэропорт Системс Девелопмент», президент Инновационного центра гражданской авиации, генеральный директор ООО «ТранИнфоТех», исполнительный директор Международной ассоциации аэропортов
Семья: дочь, два внука
Духи: Cartier VIII
Десерт: шоколад «Рахат» (Казахстан)
Книга: люблю свой ежедневник или «И дольше века длится день» Чингиза Айтматова