Карл у Клары: плагиат в моде

Другой пример: принт в виде разно­цветных квадратов и крупных черных цифр на платьях из осенне-зимней коллекции Vika Gazinskaya. Он до боли напоминает работу американского художника Брэда Троемела из его серии Freecaching – практически полностью совпадает даже порядок, в котором расположены цвета.

Дальше – больше. Все те же Gucci, в свою очередь, копируют дизайн куртки с «дутыми» рукавами у андеграундного портного из Гарлема Дэппера Дэна, Dolce & Gabbana перенимают дизайн подвески со словом «SEX» у Вивьен Вествуд, Стелла Маккартни выпускает блузку с принтом в виде лисиц, подозрительно похожую на вещь из коллекции Celine FW 2015/16 (разве что там на блузке были нарисованы кошки), бордовые облегающие комбинезоны Канье Уэста для Yeezy кажутся точной цитатой из творчества Аззедина Алайи 80-х годов, Asos практически полностью перенимают дизайн платья с прозрачным рукавом в горошек все у той же Стеллы, Public School копируют oversize-свитера с длинными рукавами у Рафа Симонса. В одном из самых «свежих» скандалов, связанных с плагиатом, вообще оказалась замешана семья президента США. На Иванку Трамп и ее именную марку подали в суд представители обув­ного бренда Aquazzura. Дизайнеры Ivanka Trump практически подчистую скопировали сразу несколько моделей обуви из линейки люксового итальянского бренда. Причем стоят туфли от Иванки в несколько раз дешевле оригиналов.

Продолжать можно до бесконечности. Вопросы о заимствованиях в модной индустрии стали подниматься так часто, что, лишь основываясь на примерах последней пары лет, можно было бы написать внушительную диссертацию. Уже почти три года в Instagram (запрещенная в России экстремистская организация) существует тематический аккаунт @diet_prada, сейчас у него 14 тысяч подписчиков. Его создатель восемь лет работает в модной индустрии, но своего имени предпочитает не раскрывать. С 2014-го он (или она?) публикует фото дизайнерских творений, которые считает плагиатом: справа новое, слева – хорошо (или не очень) забытое старое. И если одни параллели кажутся откровенно­ надуманными, многие другие попадают в яблочко. В интервью изданию i-D аноним заметил: «Мне наплевать, что кто-то скопировал жакет Balenciaga из 50-х годов... Но если речь о мужских костюмах из прошлого сезона – это совсем другое дело».

И правда, где проходит та самая грань? Кристиана Диора, который в 1947 году создал new look, вдохновившись фасонами XIX века, никто не обвинял в плагиате. Никто не осуждает и Демну Гвасалию, чьи работы для Vetements и Balenciaga считаются переложением на современный лад творчества Мартина­ Марджелы 90-х годов. Дизайнер Брайан Лихтенберг, который прославился в нулевые свитшотами-пародиями на известные бренды (на них, в числе прочего, красовались надписи Feline вместо Celine и Homies вместо Herme`s), не получил ни одной повестки в суд от модных марок и стал одним из героев мира моды.

Но Gucci вот уже много месяцев судятся с Forever 21 (как и полсотни других брендов, чьи вещи эта сеть беззастенчиво копирует), Aquazzura вызвали на судебное заседание Иванку Трамп, а свидетелями ожесточенной перепалки между Троемелом и Газинской стали все подписчики их Instagram-ак­каунтов (запрещенная в России экстремистская организация). Попытки Газинской защититься от обвинений выглядели особенно комично для тех, кто помнит, что в прошлом дизайнер сама то и дело публично обвиняла коллег – от Zara до Стеллы Маккартни – в том, что те заимствуют ее идеи.

Есть расхожий ироничный постулат: «Если крадешь – кради как художник». В 2012 году даже вышла книга с похожим названием. Ее автор, иллюстратор Остин Клеон, утверждает, что в творчестве все давно сказано и нет ничего зазорного в том, чтобы, создавая что-то свое, «подпитываться» из других источников, трансформируя чужие идеи. Ключевое слово – «трансформируя». В работах Гвасалии нет прямого копирования, как не было его и в эскизах Диора. Последний доработал старинные силуэты, сделав их более графичными и укоротив длину. Демна взял на вооружение деконструктивистский крой Марджелы, перенял его способность вдохновляться модой улиц, в остальном же сделал все по-своему, начиная от совершенно иной цветовой палитры и заканчивая использованием других, современных культурных кодов. Что до Лихтенберга, то его работы и вовсе не копирование, а пародия – причем не столько на первоисточники, сколько на фетиши общества потребления в целом.

Менее щепетильные не пропускают чужие идеи через призму собственного восприятия и используют прямые цитаты из чужого творчества. Так появляются те самые платья с прозрачными вставками «под Стеллу Маккартни» от Asos, джемперы «под Gucci» от Forever 21 или босоножки «под Aquazzura» от Ivanka Trump и тысячи других удешевленных копий дизайнерских нарядов, которые каждый сезон наводняют рейлы во всех известных сетях fast fashion. За таким копированием стоит голый коммерческий расчет. Разумеется, он чаще всего оказывается оправданным.

Прямое, без переработки, «цитирование» считается однозначным злом. Но давайте посмотрим на это под другим углом. Так ли уж плохо то, что демократичные бренды позволяют горячим трендам с подиума «спускаться» в масс-маркет, становясь доступными для рядовых покупателей? Ведь это естественный процесс, в котором все – и люксовые марки, и fast fashion – части единого организма, о котором так яростно рассказывала ассистентке героиня Мерил Стрип в «Дьявол носит Prada». В конце кон­цов, не так уж много покупателей потеряет условная Стелла Маккартни из-за условных Asos. Каждая марка­ останется при своей аудитории и прибыли. Разве что Иванка Трамп в однозначном проигрыше – все-таки негоже быть замешанной в скандале, связанном с плагиатом, если ты – дочь первого лица страны.

Рассмотрим другой вариант – копирование дизайнерами недавних коллекций коллег из того же премиального сегмента. Казалось бы, это уже более серьезная оплошность. С другой стороны, как иначе будут создаваться тренды? Например, если бы Miu Miu не выпустили в 2016 году на подиум меховые шлепанцы, вдохновением для создания которых стала похожая модель Ce´line 2015 года, мода на fur slides не взорвала бы мир. А если бы марки вроде Sara Battaglia и Mulberry не вдохновились Balenciaga, не родился бы тренд на строгие серые костюмы в клетку.

Пожалуй, лишь один вид творческого воровства в моде можно назвать несправедливым – плагиат андеграундных художников и нераскрученных дизайнеров крупными марками. Так недавно оскандалились Viktor & Rolf. Стало известно, что идея надеть на моделей большие кукольные головы на кутюрном показе FW 2017/18 принадлежала отнюдь не Рольфу Снорену и Виктору Хорстингу, а студенту из Китая, который высылал им свое портфолио, чтобы попасть на стажировку. В 2016 году сразу сорок с лишним молодых иллюстраторов обвинили в плагиате­ бренды компании Inditex (в их чи­сле Zara, Bershka, Pull & Bear и Stradivаrius). Представители концерна «позаимствовали» у них идеи для принтов, аппликаций и украше­ний. В большинстве таких случаев обворованные авторы остаются ни с чем – бренды даже извинения не торопятся при­­носить, не то что удовлетворять иски. Повезло разве что Дэпперу Дэну, у которого скопировали дизайн куртки Gucci. Скандал обеспечил ему неплохой пиар.

Копиями можно возмущаться, но, увы, от них нельзя застраховаться – причем не только молодым стажерам и независимым творцам. Случаи, когда крупному дизайнеру удавалось запатентовать определенный принт или фасон, – редкость. Больше всего патентов у Кристиана Лубутена. Он сумел юридически защитить от копирования и знаменитую красную подошву, и несколько моделей лодочек и ботильонов. Впрочем, здесь речь идет об элементах и предметах, которые повторяются из коллекции в коллекцию. Понятно, что никто не будет добиваться патента на узор или силуэт, созданный на сезон, – слишком дорого и энергозатратно. Словом, стоит признать: мир моды, по сути, давно стал единым творческим пространством, чем-то вроде коллективного информационного поля. Отправляя лодку в этот бескрайний океан, каждый должен осознавать риски.