После того, как было официально объявлено, что темой Бала Института костюма в мае 2017 году станет творчество дизайнера Рей Кавакубо, реакция модной прессы была единодушна: звездным гостям придется туго. Чтобы соблюсти заявленный дресс-код, знаменитостям придется набраться храбрости. «Пост-ядерная мода», «нонсенс», «удар по штампам», «Хиросима-шик» – далеко не все эпитеты, которыми характеризуют стилистику Comme des Garçons. Большинству эта японская марка известна своими принтами-сердечками, «глазеющими» с оверсайз-футболок и белоснежных кед знаменитостей.
Однако они – лишь крошечная часть вселенной Рей Кавакубо, которая также делает вещи, менее применимые к реальной жизни и не поддающиеся описанию привычной терминологией. Коконы, позолоченные скафандры и перьевые короны, сошедшие из фантазий японской женщины на парижский подиум, переносят гостей с первого ряда модного шоу в театр абсурда, который действует вот уже почти 45 лет.
«Когда я создаю одежду, мои мысли крайне просты. Я думаю о том, насколько она красива или строга, а люди уже додумывают все остальное», – делилась Рей в интервью. Ее показы напоминают выставки современного искусства, где люди задумчиво прикладывают руку к подбородку, пытаясь найти скрытый смысл в полотнах Кандинского или фигурах Джеффа Кунса. Кавакубо, впрочем, и сама работает не как дизайнер, а как скульптор: не имея художественного образования и навыков швеи, она объясняет видение коллекции на пальцах и после контролирует работу своей команды.
Изначально Comme des Garçons был ориентирован только на женскую клиентуру, а о его направлении говорило само название – «Как мальчик», произошедшее от популярной в 60-х песни. В 1978 году открылась линия и для мужчин, которая сделала бренд известным не только в Японии, но и во всем мире, позволив тем самым перенести ателье в Европу.
В мужских коллекциях Рей была более или менее сдержана: классические брюки комбинировала одновременно с тремя пиджаками, под пальто надевала розовые колготки, а офисные рубашки дополняла кепкой с заячьими ушками. В женских же она устраивала совершенный хаос, уходя в асимметрию, гиперболизированные объемы и деконструктивизм.
В показах дизайнер играла не только с типичными силуэтами и фактурами, но и переосмысливала форму человеческого тела как такового. В 1997 году она выпустила на подиум девушек с горбами, вспухшими плечами и наростами, которые имитировали вшитые в одежду накладки. За эту коллекцию деятельность Кавакубо окончательно окрестили «антимодой», хотя сама она заявляет, что это просто «образы, которых никогда не существовало».
В отличие от Gucci или Hermes, из них сложно вытащить какой-то отдельный элемент – будь то платье или туфли на высокой платформе. Ведь Comme des Garçons создают не одежду, а настоящие арт-объекты, которые при их расщеплении теряют смысл.
При всей странности творческих задумок Рей эксперты не могли не отметить ее вклад в развитие индустрии. Японка «взрастила» таких дизайнеров как Анн Демельмейстер, Мартин Марджела и Александр МакКуин, которые вслед за ней стали творить «моду для фриков». Однако в отличие от своих идеологических преемников, со временем поставивших продажи выше искусства, Кавакубо не стала переписывать ДНК детища и продолжила эпатировать публику тяжеловесными «неносибельными» конструкциями. «Рецессия не повлияет на Comme des Garçons так, как она бьет по большим компаниям, у которых одна цель – сделать то, что хорошо продается, – объясняла она. – Экономика никак не связана с творчеством, которое было и остается для меня самым главным. Я всегда шла туда, где еще не была, без оглядки на биржевые графики».
Членство в парижском Синдикате Высокой моды, степень доктора лондонского Королевского колледжа и титул Кавалера Ордена искусств и литературы поставили работы восточной эмигрантки на особую планку, к которой мечтал (и до сих пор мечтает) прикоснуться каждый. Например, Марк Джейкобс, которому удалось привлечь Comme des Garçons к сотрудничеству с Louis Vuitton, или Джунья Ватанабе, открывший под крылом бренда собственную линейку. Помимо коллабораций и сезонных коллекций, Рей с 90-х годов занимается графическим дизайном, ювелирным делом и изготовлением необычного парфюма, сочетающего запахи метала, жженой резины, песчаных дюн и лака для ногтей. Именно таким был аромат Odeur 53, появившийся на прилавках в 1998 году и поразивший публику не меньше ее подиумных перфомансов.
Во всем, за что бы ни бралась Кавакубо, прослеживается сюр, полное игнорирование трендов и новизна. Перед началом каждого рабочего процесса она обнуляет все, что делала раньше, и ищет вдохновение среди случайных вещей и ощущений. «На меня может повлиять любая фотография, человек на улице, выброшенный в мусорную корзину предмет – все что угодно, – рассказывала Рей. – Начало, построение концепции – самое сложное. А самое интересное – это закончить коллекцию вовремя».
Как со всем этим «работать» звездам, которые собираются на MET Gala 1 мая, пока неясно. Еще сложнее представить, что испытывают сейчас их дизайнеры и стилисты, обязанные одеть своих подопечных в эстетике представленной в Метрополитен-музее выставки. В его стенах уже разместили экспонаты из особо сумасшедших коллекций Comme des Garçons, дающих весьма многочисленные, но невообразимые на Красной дорожке источники образов. Завсегдатаи Бала могут прийти в поролоновых оковах, термо-одеяле или платье, скроенном из одних рукавов, надеть на голову ботинок, а на ноги – наоборот, шляпу из пластика. Это мероприятие вряд ли будет таким же красивым, как «Оскар» или «Грэмми», но оно точно обещает стать самым безумным и красочным за последние полвека.
Любопытно будет понаблюдать, как звезды разрешат нынешнюю щекотливую для себя ситуацию с выбором наряда и попытаются выйти из нее с громогласным модным триумфом.
Фото: Getty Images, архивы пресс-служб
