Виндзорская нахалка: гордость и предубеждение принцессы Майкл Кентской

Абсолют величия

Мария Кристина всегда знала, кто она такая. Ее предки правили сначала Францией, затем — княжествами Священной Римской империи, в ее генах — талант художника Рубенса (с ним была в родстве ее мать, графиня фон Сапари), а в сердце — осознание, что именно она остается физическим воплощением былой аристократической мощи. Были в ее роду и влиятельные политики: дед — Фридрих Сапари, последний посол Австро-Венгрии в России, уведомивший Санкт-Петербург о начале Первой мировой войны. Отец — барон Гюнтер фон Рейбниц, нацистский офицер, который, впрочем, так и не был признан военным преступником. Сама Мария Кристина никогда не признавалась в том, что знала, чем занимался ее родитель: барон бросил их с матерью, когда Марии Кристине не было и года. Но, разумеется, никто ей не поверил: урожденная баронесса фон Рейбниц слишком гордилась своей родословной, чтобы за сорок лет (а именно в 1985 году деятельность ее отца была предана огласке) не поинтересоваться прошлым своего ближайшего родственника.

Но как бы то ни было, за нацистские (по умолчанию — расистские) взгляды отца семье девочки пришлось расплатиться сполна. С матерью и братом они были вынуждены надолго эмигрировать в Австралию, где, разумеется, о своем аристократическом положении и некогда благородной немецкой фамилии пришлось позабыть. Мария Кристина выучилась в обычной католической школе для девочек, а затем — за неимением никаких средств — начала помогать матери в ее бизнесе. 

И все же роль забытой баронессы, владеющей обыкновенным салоном красоты вдали от венценосной Европы, Марию Кристину не прельщала. Девушка твердо решила заявить о себе. На заре 70-х она отправилась назад — туда, где ее титул еще мог сослужить ей хорошую службу.

В Европе новоявленная аристократка жила сразу на несколько стран. В Великобритании она выучилась искусству и дизайну интерьера, что спустя всего пару лет начало приносить ей баснословные заказы от ведущих отелей по всему континенту (в том числе и в России). За проектами последовали и влиятельные друзья — от московских олигархов и европейских политиков до таких же богом забытых аристократов, как и она сама. Природная стать баронессы очаровывала и подкупала: у нее было много поклонников, но связать себя браком девушка решила с богатым банкиром и братом английского баронета Томасом Троубриджем. Союз, однако, оказался несчастливым — пара разошлась всего через два года, а уже в 1977 году Мария Кристина и Томас развелись окончательно. 

Валькирия-выскочка

Римская католическая церковь официально аннулировала первый брак баронессы только в мае 1978 года, очевидно, узнав, что Мария Кристина нашла себе нового супруга — да не какого-то там баронета, а самого настоящего британского принца. Семья Майкла Кентского, в силу неудавшегося заговора против короля Георга в начале века, так и не стала править Великобританией. Да если б и стала, избранник Марии Кристины, как младший сын дяди Елизаветы II, все равно никогда не надел бы на себя корону. Но, возможно, баронессе фон Рейбниц иного было и не нужно: красавец Майкл ей искренне нравился, к тому же, ради брака с ней он и вовсе готов был отказаться от престола (законы того времени запрещали претендовать на Корону тем, кто состоит в браке с католиком).  

У них не было королевской свадьбы — из-за предыдущего развода Марии Кристины они могли сочетаться только гражданским браком и только за пределами Англии. И тем не менее, теперь новоиспеченная принцесса Майкл Кентская официально входила в самую закрытую, таинственную и могущественную монархию в мире. 

Никаких земель и доходов принц и принцесса Кентские не получили. Фактически, знатью они считались только по праву рождения (в жилах Майкла Кентского течет также кровь российских царей)… и по светскому образу жизни. Денег, однако, было немного. Пара зарабатывала себе на жизнь, как простые англичане: Майкл занимался консалтингом, а Мария Кристина продолжала собственный бизнес по дизайну интерьера. И все же они были элитой, меценатами, с влиятельными друзьями по всему миру. Говорят, что бурная светская жизнь супругов вскоре вылилась в формат свободных отношений: Марию Кристину, к примеру, замечали в компании русских бизнесменов (один из них, Михаил Кравченко, владел мебельной фирмой, с которой сотрудничала компания принцессы, и был жестоко убит в 2012 году), а Майкла Кентского подозревали в связях с американскими актрисами. Но принц и принцесса были женаты и — в отличие от потомков Елизаветы II — никогда не выносили сор из избы (читайте также: «Самый русский британский принц: 5 фактов о Майкле Кентском»).

А в это время дети правящей Королевы один за другим превращали институт монархии в мыльную оперу. Принцесса Майкл Кентская никогда не стеснялась высказывать свое мнение относительно странного поведения принца Чарльза, неравного брака принцессы Анны, мезальянсов принцев Эдварда и Эндрю. За свой острый язык и воинственное отношение к делам правящей династии Мария Кристина получила от Королевы ироничное прозвище «наша валькирия». Более прямолинейная Анна, однако, не скупилась на ответные обидные выпады, прозвав Марию Кристину «принцессой-выскочкой». И все же монархиня признавала за своими своенравными родственниками заслуги перед Короной — в благодарность она даже в тайне выплачивала за них аренду апартаментов в Кенсингтонском дворце до 2010 года (а это около 120 тысяч фунтов в год — и все с личных доходов Елизаветы II).

Но даже такая благосклонность Ее Величества не могла заставить принцессу прекратить высказывать свои мысли относительно института монархии в современном мире. Начиная с 2000-х годов, Мария Кристина успела заявить во всеуслышание, что «в ней больше королевской крови, чем у всех тех, кто сочетался браком с членами королевской семьи после принца Филиппа», что запрет ее семье претендовать на трон из-за того, что она католичка, не имеет никакого смысла (это было признано, и с 2013 года Кентские вновь встали в очередь). Были и откровенно расистские скандалы: когда принцесса в 2004 году пожаловалась на темнокожих гостей ресторана в Нью-Йорке и посоветовала им «вернуться в свои колонии» (по ее версии, она сама в тот вечер готова была уехать в Африку, чтобы не слышать их шума). С тех пор, к слову, она много высказывалась о темнокожих людях — но какие бы слова она ни подбирала (порой она даже признавалась им в любви), все ее комментарии звучали так, что себя — «бледную, со светлыми глазами» — она ставит несоизмеримо выше. 

От едких высказываний принцессы Майкл Кентской не спаслись ни принцесса Диана (такая «скверная» и «необразованная»), ни принц Чарльз (дескать, он «завидовал» популярности своей первой жены), ни принц Уильям (в 2005 году Мария Кристина посоветовала ему поскорее «сворачивать» роман с безродной Кейт Миддлтон, «пока не стало слишком поздно»). Сама принцесса чувствовала себя совершенно комфортно: в конце концов, она действительно имела право ругать Виндзоров за то, что те разбавляют королевскую кровь.

Но так было до 2009 года — пока ее собственный сын не сделал предложение простолюдинке.

Виндзорский бумеранг

Единственный сын принца и принцессы Кентских, лорд Фредерик Виндзор получил отменное образование в лучших учреждениях Великобритании (от Итона до Оксфорда) и, разумеется, мог бы выбрать себе любую знатную невесту. Но, по иронии судьбы, амбиции родителей разбились вдребезги, когда их отпрыск ультимативно заявил, что рядом с собой он хочет видеть лишь одну Софи Уинклман — простую актрису, дочь обыкновенного издателя. У Марии Кристины были связаны руки: она не могла мешать счастью любимого сына. Чисто технически британской Короне было все равно, на ком женится Фредерик, но с этого момента репутации принцессы как блюстительницы чистокровных союзов был положен конец. 

Мария Кристина, однако, твердо решила: раз уж и ее семью настиг мезальянс, она сделает все, чтобы никто не догадался о ее отношении к этому браку. Она демонстративно отвешивала комплименты своей невестке («Она уже нам как дочь»), лично представила ее Королеве (вот уж точно неловкая ситуация), а в завершении ко всему задумала устроить своему сыну настоящую королевскую свадьбу во дворце Хэмптон-корт. 

Денег на нее, разумеется, не было, поэтому принцессе пришлось поднять все свои старые связи, чтобы получить максимальные скидки на услуги ключевых подрядчиков. В этом, к слову, ей действительно помогли: например, светская дама леди Аннабель Голдсмит предложила оплатить банкет, а русская подруга принцессы Анна Быстрова по сниженной цене сшила для Софи подвенечное платье. «Отбить» все затраты семья жениха планировала, продав эксклюзивные права на освещение мероприятия одному изданию. Интересно, что сама невеста впоследствии признавалась, что — будь на то ее воля — они с Фредериком отметили бы свадьбу в Starbucks. Но, увы, это торжество не принадлежало ни ей, ни ее жениху. Всем руководила только Мария Кристина.

Но «королевской» свадьба все же не получилась — просто потому, что на ней совсем не было гостей из правящей династии. Разумеется, свои приглашения получили все родственники Елизаветы — вот только совершенно неожиданно никто из них не смог освободить свой «чрезвычайно занятой график». Сомнений не оставалось: никто из британских full-time royals не счел свадьбу сына принцессы Кентской столь важным событием, чтобы пересмотреть свое расписание. На мероприятие из потомков Королевы поехала только принцесса Евгения Йоркская и то — исключительно для отвода глаз. Была ли это месть? Возможно. Холодная виндзорская месть.

Не приехали и звезды А-класса. Никаких шикарных платьев, никакого повышенного внимания журналистов, очень скромные жених и невеста… Единственной, кто продолжал источать показное величие, оставалась униженная мать жениха.

Бремя правды

Оскорбленное самолюбие, однако, так и не смогло исправить своенравный характер принцессы Кентской. Удивительно, но как только в 2013 году у Софи и Фредерика появилась дочь, радостная бабушка сразу же выразила надежду на то, что малышка Мод подружится с принцем Джорджем Кембриджским. И, кажется, это были не просто слова, ведь ни кто иная, как внучка принцессы, стала одноклассницей сына Уильяма и Кэтрин в 2017 году.

Малышка Мод заняла также почетное место среди компании цветочниц на свадьбе принцессы Евгении и Джека Бруксбэнка — тоже мезальянса, кстати говоря. А чуть раньше семейство принца и принцессы Кентских объявило о том, что их единственная дочь тоже выходит замуж — и тоже за простолюдина. Специально для них Майкл и Мария Кристина устроили свадьбу в самом Виндзорском замке, где год назад обвенчались принц Гарри и Меган Маркл, которые все же пригласили старших Кентских, несмотря на скандал с брошью. И члены королевской семьи почтили своим присутствием это торжество (читайте также: Свадьба Леди Габриэллы Виндзор и Томаса Кингстона).

Леди Габриэлла Виндзор, кстати говоря, и ранее встречалась с представителями неголубых кровей. Ее бывший возлюбленный, британский журналист Аатиш Тасир, имеет индо-пакистанское происхождение, однако сама принцесса Майкл Кентская в свое время называла его «прекраснейшим из мужчин». Именно он, в конце концов, публично рассказал о нравах в семьи принцессы — и о ее расизме. Так, по его словам, Мария Кристина однажды сочла забавным назвать двух черных овец, живущих на территории ее бывшего дома в Глостершире, Сереной и Винус — в честь знаменитых теннисисток. Ему же она комментировала тот давний случай в нью-йоркском ресторане:

Создается впечатление, что, неспособная противостоять мезальянсам и размежеванию классового превосходства, Мария Кристина уже не борется, а просто иронизирует — иногда остроумно, а иногда откровенно снобски. И, быть может, она действительно хорошо относится к избранникам своих детей — но, видимо, ничто не может удержать ее от подобных комментариев и демонстративных провокационных заявлений (читайте также: «Расизм и королевская семья: как Виндзоры стали заложниками своего происхождения»).

Удивительно, но случись принцессе жить сто лет назад, она наверняка бы снискала славу, как одна из самых образованных женщин своего времени. Ведь, как ни крути, но она действительно права, когда говорит о том, что людям свойственна иерархия. С ней также невозможно не согласиться, когда она заявляет, что животные не могут обладать правами, так как у них нет обязанностей (при этом ее нельзя обвинить в ненависти к ним — она лично патронирует фонд защиты гепардов и является известной любительницей кошек). Принцесса Майкл Кентская просто отказывается следовать глобальным трендам, возводящим человеческую толерантность в абсолют. Она платит за это каждый раз (извинение перед Меган Маркл за «расистскую брошь» — очередное тому подтверждение), но все равно не может отступиться от своих принципов.

К сожалению или к счастью, грань между истиной и снобизмом сегодня тонка, как никогда — но урожденная баронесса фон Рейбниц, очевидно, навсегда обречена ее пересекать. В конце концов, именно это и делает ее главной Валькирией и главной Выскочкой королевского двора Великобритании.