Я выросла в мире сильных женщин. Я тоже, наверное, сильная, но по-другому. Мое противостояние маминой концепции правильной женской жизни – это типично русская история, очень непохожая на европейскую и американскую. Вы заметили, наверное, что у России с западным миром только fashion-тренды общие? Мы носим те же платья, что показывали на подиуме в Милане и Париже, мы рады соответствовать новой моде на гиперженственность с ее цитатами из диоровского new look, корсетами Dolce & Gabbana, красной помадой и журналами про домашние пироги. Но если для работающей девушки из Нью-Йорка или Парижа весь этот маскарад – попытка преодолеть феминизм ее мамы, боровшейся за право получать такую же зарплату, что и мужчина, то у меня таких ассоциаций нет. И у вас, я полагаю, нет. Наши мамы не были ущемлены в правах по сравнению с папами – у них просто было гораздо больше обязанностей. Все женщины в моей семье – образованные, замужние, работающие, с детьми, но этого, разумеется, им было мало, чтобы считать себя состоявшимися, ведь настоящая советская женщина должна была также уметь профессионально шить, плести кружева, вкусно готовить и содержать дом в идеальной чистоте. Они все это умели, конечно. Да что там говорить – даже я умею. В 21 веке, будучи полноценным руководителем среднего звена, я вечерами вышиваю гладью льняные салфетки.
Я рада, что попала в тренд, что отдаю дань новой моде на уютное домохозяйство. Но в нашем русском случае это не тренд. Это ГЕНЫ! В самом начале своей самостоятельной жизни мы с подругами пытались бороться, экспериментировать, что-то вычеркивать из бесконечного списка обязанностей идеальной советской женщины, оставляя в нем главное. Одни решили, что важнее всего карьера – надо самой заработать кучу денег, а дети подождут. Вторые предположили, что ставку надо делать на сексуальность – тогда мужчина даст тебе кучу денег, а ты родишь ему детей, чтобы его отцовские чувства позволили тебе безбедно не работать.
Потом мы подросли, поумнели – и опять до отказа забили свой список важных дел, вернув в них и карьеру, и сексуальность, и детей, и домашнюю кулинарию. Мы даже увеличили его, добавив путешествия в разные страны (желательно раза четыре в год) – у наших мам этого не было. На Западе история женской женственности выглядела так: сначала домохозяйки (прабабушки), потом отчаянные домохозяйки (бабушки), потом феминистки (мамы), потом девушки, придумавшие себе концепцию have it all. Have it all – значит получить все и сразу. В России после Второй мировой войны все женщины живут по концепции have it all. Нашли чем удивить! Только мое поколение попробовало чуть-чуть облегчить себе жизнь, но быстро догадалось, что это опасно. Если все силы вложить в карьеру, то в сорок лет будет непросто родить детей. Если сделать ставку на мужчину и его деньги, то есть риск, что любовь пройдет, а вместе с ней и источник финансирования. Так что мы теперь такие же, как американки и француженки, – мы тоже have it all.
АВРААМ РОДИЛ ИСААКА
В тот момент, как ученые сообщили нам, что в женщине много мужских гормонов, а в мужчине – женских, и в зависимости от профессии и личных достижений соотношение мужского/женского в человеке может меняться, футурологи стали кричать, что в будущем вообще не будет разделения полов, а модные сейчас корсеты – это лишь жалкое хватание за соломинку. Не факт, что так будет, но движение в эту сторону все же есть. В 2009 году на чемпионате мира по легкой атлетике восемнадцатилетняя Кастер Семенья из ЮАР установила новый мировой рекорд в беге на 800 метров. Но судей в Берлине смутило, что Кастер не похожа на женщину – у нее усики, квадратная челюсть, широкие плечи. Пока проводили тесты, Кастер позировала для журналов в вечернем платье и говорила, что хочет научиться краситься. Через несколько месяцев стало известно, что у Кастер есть не только женские половые органы, но и тестикулы, которые спрятаны внутри тела и производят много тестостерона. После долгих обсуждений Федерация легкой атлетики все-таки признала Кастер женщиной.
По большому счету из всех формальных признаков женственности остался только один – способность зачать и родить ребенка. Но уровень развития медицины позволяет оспорить и его. Два американца – Томас Бити и Мэтт Райс, бывшие женщины, ставшие мужчинами, но сохранившие репродуктивные органы, – стали матерями. Томас Бити родил уже третьего ребенка. Фотографии этого бородатого беременного мужика с двумя шрамами в том месте, где когда-то была грудь, производят сильное впечателение. Не меньшее, чем последняя рекламная кампания Givenchy. Модель Ли Ти, бывший ассистент дизайнера Givenchy Рикардо Тиски, стал транссексуалом, и у него теперь женская грудь и пенис.
Не исключено, что вопрос «Какого вы пола?» когда-нибудь станет неприличным и его уберут из официальных документов, как убрали графу «национальность» в паспортах РФ. В мире живет уже как минимум один человек без пола – 48-летний Норри Мэй-Уэлби. Он/она родился мужчиной, двадцать лет назад сделал операцию по смене пола, но не довел до конца гормональную терапию. Норри объявил, что не чувствует себя ни мужчиной, ни женщиной, и потребовал от властей Австралии признать его первым в мире человеком без пола. Они согласились, потом передумали, но мысль о том, что пол – это интимная информация, которая не должна интересовать государство, осталась.
Какая грация
Я вижу в новой одежде цитаты из женственности былых времен – от мадам Помпадур до мадемуазель Шанель. Но цитаты в моде никогда не бывают точной копией, они всегда учитывают, какое сегодня число на календаре, как сейчас живут девушки и что у них на уме. Дизайнеры понимают, что очень женственных девушек прохожие заподозрят в том, что они или проститутки, или трансвеститы. Слишком сексуальная – это смешно. Как телешоу Comedy Woman и «Одна за всех», как актуальный сейчас жанр американского кабаре – бурлеск. Балансировать на 15-сантиметровых шпильках тоже, наверное, смешно, но никто не смеется. Потому что это не только знак нашей женственности, но и нашей власти. На каблуках мы выше ростом, они гармонизируют пропорции, с ними нам идут прямые юбки, брюки и офисные жакеты – без каблуков хорошая карьера не делается.
Женщинам моей семьи вменялось в обязанность идеально выглядеть не только на работе, но и дома – ими же самими вменялось, конечно, но я до сих пор помню, как прабабушка Сима, восьмидесятилетняя, изящная, горько качала головой над моими подростковыми лапами. «Как же так! – сокрушалась она. – У женщины должна быть маленькая ножка!» Я ношу обувь 35-го размера, но у прабабушки был 33-й! И она никогда не звякала ложкой, размешивая сахар в чае. Мы не из дворян – исключительно честная серая кость: офицеры, врачи и учителя. Просто женщины в семье всегда знали, что они должны делать.
Есть над чем задуматься, правда? Я и задумалась. Когда программа такой убойной силы вмонтирована в тебя изначально (как установки в телефоне «по умолчанию»), анализировать собственную жизнь непросто, но я люблю думать и не считаю это дурной привычкой. Поэтому, как только я подросла, программа начала давать сбои. В детстве, когда все воспринимаешь как должное, я, конечно, делала все, как нужно – носила платья и банты, сидела, сдвинув коленки, знала наизусть миллион стихотворений, читала добрые книги и говорила «спасибо, извините и пожалуйста» единым словом, не переводя дыхания. Это было правильно для девочки. Иметь длинные волосы тоже было правильно, но я до сих пор с удовольствием вспоминаю, как в 18 лет отрезала косу.
Вы не подумайте, никто меня не терзал, я была свободным, балованным ребенком, носилась по двору (очень неудобно в платье), играла в войну и даже безобразничала, но никогда не забывала, что я девочка. Ведь урок женственности не заканчивался никогда, пока рядом были прабабушка, бабушка и мама. Мама успевала все – главный врач большого профилактория, всегда со вкусом одетая и причесанная, она мыла полы дважды в день (дети должны играть на чистом!), раз в год делала косметический ремонт в квартире (сама, разумеется) и в обеденный перерыв приезжала домой на персональной «Волге» – убедиться, что обед съеден и все здоровы.
Обед, как, впрочем, завтрак и ужин, она готовила тоже сама: суп для меня (я не любила борщ), борщ для папы и брата (они не любили суп), куриные котлетки тем, кто не любит антрекоты, картофельное пюре тем, кто не ест тушенную с грибами капусту. Слава богу, на пирогах и варениках сходились все. От момента, когда кто-то из домашних раздумчиво выражал желание съесть вареники, до собственно вареников – с картошкой, творогом и вишнями – проходил ровно час. У меня эта канитель занимает полтора часа. До мамы мне далеко.
Успевать все и полностью соответствовать – это было очень важно для настоящей женщины. Надо было поспевать, замечать, все уметь, видеть задом (любимое выражение бабушки). Я откровенно недотягивала. Особенно плохо было с «видеть задом» – я и передом-то... не очень. То уроню чашку, то ударюсь локтем об угол. Мама огорчалась, делала замечания. Если на кухне звонко билось что-то стеклянное, я автоматом кричала из своей комнаты: «Мам, извини!» Прошло немало лет, пока я поняла, что это не смешно. Совсем.
МУЖЧИНА ИМЕЕТ ПРАВО
Не смешно приходилось в мире идеальной женственности и мужчинам. Семьи были полные – замуж настоящие женщины выходили один раз и навсегда, финт (кроме меня) устроила только прабабушка Сима, которая развелась с прадедушкой в 1937 году, «потому что он был грубым и невоспитанным». Полагаю, что у прадедушки просто нервы не выдержали соответствовать моей прабабушке, но факт остается фактом – как он ни умолял, как ни валялся в ее ножках тридцать третьего размера, замуж она больше не вышла. А живут идеальные женщины долго.
Мои мама с папой, слава богу, здоровы, в марте отметят золотую свадьбу, но я давно поняла, что с «видеть задом» у папы тоже большие проблемы и что, наверное, непросто прожить такую долгую жизнь рядом с женщиной, которая умеет и может все.
Быть такой женщиной я не захотела. Быть шелковой снаружи и стальной внутри, готовить мужу торты в тридцать три коржа, но в глубине души считать его (и всех других мужчин тоже) ни к чему не годным недотепой. И всегда делать только то, что ДОЛЖНА... Нет уж, увольте.
Я сделала выбор – сменила платья на джинсы. Выходила замуж ровно столько раз, сколько считала нужным. Правда, готовила. Много, быстро и хорошо. Но только потому, что мне это нравилось и, полагаю, будет нравиться. Бабушка и мама не вмешивались. Они верили, что рано или поздно программа возьмет верх и я вернусь на путь истинный. Полагаю, что обитающая в раю прабабушка тоже полностью разделяла их мнение.
Прошло много лет – и сработало. Вдруг выяснилось, что длинные волосы очень нравятся мужчинам, и я опять отрастила почти что косу. Мама говорила: «Тебя он может забыть, но запах твоих волос – никогда». А я не понимала, пока не выросла и не узнала цитату из Алексея Толстого, которую мне хочется продолжить другой цитатой, из Пастернака. Про то, что быть женщиной – великий шаг, сводить с ума – геройство. В мой гардероб незаметно вернулись платья, потому что в них удобнее всего сводить с ума и геройствовать.
Это моя личная биография, я не подстраиваюсь под то, что делает вся планета. Но мне забавно, что я одновременно с вами опять взобралась на каблуки, накрасила губы и поторопилась заявить, что женственность не мешает мне оставаться сильной и свободной.
Меня радует эта тенденция, она кажется более здоровой, чем полная бесполость. Но поверьте мне – дочери моей матери, – женственность может сделать вас сильной, но свободной – никогда. Женственность – это работа, борьба с собой и жизнью во имя идеала, и каблуки, на которых больно ходить десять часов подряд, – лишь малая часть айсберга. И побеждает в этой борьбе не обязательно женщина. Зато она всегда сама решает, что и как ей делать.
Какая из меня женщина?
Не такая, как ваша мама, и совсем не похожая на то, чем собирается стать ваша дочь. Три поколения женщин делятся своей концепцией женственности, а также мужественности, которая требуется от их спутника жизни.
Дочери: Настя и Маша Рыловы, 14 и 15 лет
Настя: «Я буду как Одри Тоту – она для меня воплощение женственности. Хотелось бы, чтобы мой будущий муж был ведущим на телевидении. Самое прекрасное, что он может сделать для меня, – это спасти жизнь… или подарить миллион долларов. При этом я ничего не вижу плохого, если он будет сидеть дома и растить детей, а я – работать. Женщина может делать все что угодно, но только не заниматься проституцией».
Маша: «Мой идеал женщины – Твигги. Идеал мужчины – тот, кто будет воспитывать со мной моих детей. Отказаться от ребенка – самый страшный грех для женщины. Я хочу, чтобы мой муж был дизайнером. Желательно – одежды».
Мама: Татьяна Парфенова, 39 лет, архитектор
«Самое прекрасное, что мужчина может сделать, – это подарить мне красивых детей. Всем своим трем дочерям я бы желала таких же мужей, как их папа. Но, к сожалению, таких людей днем с огнем не найти! Для женщины главное – не количество заработанных денег, а самореализация. Тут уж каждому свое: кому-то важнее реализовываться в работе, кому-то – в заботе о детях. Муж – это человек, которому ты доверяешь. Потому что воспитание детей – это сложное и ответственное дело, которое лично я готова поручить только своему мужу. Или себе самой. У нас в семье я работаю, а муж сидит с детьми. Я считаю, что быть дома с детьми и заниматься хозяйством сложнее, чем каждый день ходить в офис. Так что мой муж – герой!»
Бабушка: Надежда Парфенова, 69 лет, инженер в Институте атомной энергии им. Курчатова
«Воплощение женственности для меня – Скарлетт О’Хара. Идеальный мужчина – добрый, умный, заботливый муж и отец, спокойный, надежный и просто хороший Человек. Очень важно, чтобы каждый из родителей не чувствовал себя вытесненным на “обочину” жизни, то есть не чувствовал, что из-за семьи он (она) лишается чего-то самого интересного в жизни. Короче, “важней всего погода в доме!” Мой принцип простой – женщину трудно назвать женщиной, если она пьет, ругается или дерется».
Дочь: Нина Андрианова, 16 лет
Главное в мужчине – это хорошее ко мне отношение и уважение. Материальные вещи не в счет. Я хочу, чтобы мой будущий муж был юристом или предпринимателем. И так будет! Семья, дети – главное для женщины. Но без работы тоже никуда. Потому что муж – это не навсегда, и полностью надеяться на него опасно. Муж – глава в семье. Он не должен сидеть дома. Дом, дети, семья – это занятия для жены. Я твердо уверена, что девушка должна вести себя как девушка. У меня в школе есть подруги, которые больше похожи на мальчиков, – но даже в них есть женственность. Просто она не очень сильно выражена. Женщина не должна вести себя недостойно, особенно в присутствии мужчины. Вообще лучше быть как можно скромнее».
Мама: Яна Балашова, 35 лет, визажист-парикмахер
Я всегда старалась быть похожей на маму. Она сделала карьеру – стала директором в салоне красоты, отлично выглядела, при этом мы были накормлены, одеты и не обделены ее вниманием. Она говорит, что главное для женщины – следить за собой, чтобы любимому было приятно на тебя смотреть. А я привыкла сама всего добиваться и не надеяться на мужчин. Моя дочь на меня не похожа. Я ругаю ее за то, что она не умеет готовить, на что она отвечает: “Мне это не пригодится! У меня будет домработница, а ужинать я буду в ресторанах”. Царские замашки… При любом раскладе нужно найти время, чтобы сидеть с ребенком, а не мыкаться, как савраска. Для женщины главное – дом. Там должны быть чистота, порядок, еда. И никаких домработниц! Что это за женщина, которая не может сама домашний уют создать?! Я работаю, но спать не лягу, пока на завтра у меня не будет приготовлен завтрак и обед, чтобы муж не голодал. Этому меня научила мама. И я не представляю себе мужчину в фартуке, с пылесосом. Он по природе своей добытчик, ему необходимо работать, иначе он завянет».
Бабушка: Людмила Балашова, 60 лет, директор beauty-салона
Я родилась на Кавказе, там мужчины любят слабых женщин. А мужчина – глава в семье. По-другому – никак! Доброта, ласка и хорошие манеры – это то, что делает женщину женственной. И непременно нужно хорошо выглядеть в любом возрасте – как Тамара Гвердцители, у которой к тому же потрясающие манеры! Мой муж рано умер, но мы прожили вместе двенадцать лет. Я была счастлива, когда он приглашал меня в театр и дарил цветы. А муж дочери мне поначалу не нравился. Моим идеалом был актер Александр Балуев – здоровый, высокий, а Яна выбрала коренастого, невысокого. Сейчас, когда я вижу, как моя дочь счастлива, с каким уважением он к ней относится, мне стыдно, что я ее отговаривала. Для женщины важно как можно дольше находиться рядом с ребенком. Тем более сейчас, когда они такие сложные. Неправда, что женщины опускаются, когда дома сидят, – если не забывать про себя, то не опустишься. А денег всех не заработаешь, да и не в них счастье. Счастье в том, когда внучка позволяет мне говорить с ней на любую тему, ее подруги – мои подруги».
