Дженьюари (ее имя переводится как «январь». – прим. MC) резко отодвинула стул и поднялась. Мы обнимаемся на прощание, при этом глаза актрисы по-прежнему спрятаны за солнцезащитными очками, которые она так и не сняла за все время интервью. Надеюсь, наше прощание было теплым, хотя точно об этом знает только Джонс.
Дженьюари мне понравилась, я получил огромное удовольствие от ее нетипичной откровенности. Десять минут назад она вдруг совершенно невпопад сказала, что журналисты всегда уходят, думая, будто она несчастна, и что она намеренно их обманывает, чтобы позабавиться. Я позволил себе заметить, что ей нравится смеяться над собственными шутками.
За час до этого мы с Джонс расположились на Голливудских холмах, в доме Джеймса Голдштейна, странного, очень уже немолодого лос-анджелесского миллиардера, который одевается, как Крокодил Данди, и сидит в своей ковбойской шляпе в первом ряду на всех Неделях моды – исключительно из любви к искусству. Голдштейн перестраивал и увеличивал свою виллу с 1980 года и наконец превратил ее в монумент собственному Эго из стекла, бетона и пальм (вы видели его дом в фильме «Большой Лебовски»). Дженьюари бывала здесь и раньше, когда только начинала сниматься.
«Это так странно, – призналась Джонс. – В этом доме проходила одна из моих первых съемок – когда я только переехала в Лос-Анджелес десять лет назад. Каждый, кто входит сюда, делается уверенным, что с ним это обязательно случится». Она говорит об успехе в Голливуде. О своем собственном пути, который начался после того, как Дженьюари попала в фильм «Бандиты» (комедию с Брюсом Уиллисом и Кейт Бланшетт в главных ролях). Тогда она встречалась с Эштоном Катчером (их отношения длились три года), и Катчер убеждал ее, что в кино ей решительно ничего не светит. При упоминании этого имени Дженьюари заметно напрягается. «Я никогда не говорю о нем, – резко бросает она. – Я никогда не даю комментариев по его поводу».
Конечно, она многого добилась – без его помощи. В 2007 году после романтической комедии «Реальная любовь» ее пригласили сниматься в телесериал Mad Men («Безумцы»). Джонс предложили роль домохозяйки Бетти Дрейпер в авантюрной истории нью-йоркского рекламного агентства Sterling Cooper, будто бы гремевшего в 1960-е годы. В тот момент, вспоминает Дженьюари, было совершенно невозможно представить, что сериал станет культовым для молодых карьеристов всего мира (важнее даже, чем фильм «Бойцовский клуб»!), что ее платья в нем зададут главный тренд прошедшей зимы. В общем, интуиция в тот момент все правильно ей подсказала.
«Я снималась в кино, но что делать с телевидением, я совсем не знала. Опыта у меня не было, – вспоминает Джонс. – И я боялась подписывать контракт на пять лет. Тем более что для моей героини Бетти в пилотном выпуске сериала практически ничего не было. Так что я действовала наудачу». Это действительно был риск. Или она блестяще сыграет, ее героиню переведут в разряд главных и при этом манерный, слишком красивый, циничный сериал станет главным предметом разговоров во всех офисах планеты – или она потеряет пять лет расцвета своей красоты и Эштон Катчер окажется прав: из нее в Голливуде ничего не получится.
Остроумно стилизованный под ретро сериал Mad Men – про бурно меняющуюся послевоенную Америку. Одна из самых интересных его линий – взаимоотношения помешанного на успехе Дона Дрейпера, который спит со всеми, кто его хоть чуть-чуть интересует, и его провинциальной жены Бетти. Холодная, срывающаяся на детях и повернутая на идее оживить свой брак, она изначально представляла собой на редкость несимпатичный персонаж. Но за прошедшие четыре сезона в глазах зрительниц она трансформировалась из жертвы домашнего заточения в главный символ женского сопротивления.
Дженьюари Джонс, конечно, совсем не такая, как Бетти Дрейпер, но в ее голосе чувствуются те же усталые нотки, как будто она тоже борется с привычным жизненным укладом. Я поинтересовался, как успех «Безумцев» повлиял на ее жизнь. Она похвасталась, что благодаря этой истории про тяжелую судьбу копирайтеров (вы заметили, в современном кино и литературе нет темы востребованнее?) ей удалось попасть в фильм «Неизвестный» с Лиамом Нисоном и в новую экранизацию комиксов «Люди Икс: Первый класс», где она играет мутантку Эмми Фрост (вместе с Джеймсом Макэвоем и Дженнифер Лоуренс). Во время съемок в Лондоне она была по-настоящему счастлива – жила в отеле Covent Garden, с подругой актрисой Рози Бирн ходила по винтажным магазинам и ужинала в азиатском ресторане Wagamama («Я обожаю все их меню – каждый сладостный пункт!»). Даже погода в Лондоне была для нее блаженством: «Она такая пасмурная, так подходит мне по темпераменту».
До десяти лет Дженьюари жила в деревушке Хекла (с населением в 400 человек) в Южной Дакоте. Затем вся семья переехала в близлежащий город Су-Фолс – тоже не столицу мира. Когда ей было 17, ее заметил скаут из модельного агентства и пригласил на пробы в Нью-Йорк. Но родители сказали, что она никуда не поедет, пока не получит аттестат о среднем образовании. А потом дали ей четыре месяца, после которых ей полагалось вернуться домой и поступить в колледж. Но у девушки были совсем другие планы. Она собиралась вернуться в Нью-Йорк. Когда, приехав домой, она сообщила об этом родителям, они ответили: «Мы можем только купить тебе билет на автобус». «Они знали, что я все равно соглашусь, – вспоминает Дженьюари. – Поездка на автобусе длилась 37 часов. Это было очень страшно, но она меня многому научила».
«Вы такая упрямая?» – спрашиваю я Джонс. «Да, очень», – отвечает она, хитро улыбаясь. Сейчас ей 33 года, и видно, что ей приятно вспоминать, как она училась зарабатывать деньги. Она успела сняться в нескольких кампаниях, в том числе для марки Abercrombie & Fitch. «Я маленькая (ее рост 1 м 67 см), так что мне вряд ли удалось бы сильно продвинуться в этой области, но там я научилась самоанализу, независимости и тому, что делать, когда тебе отказывают».
Независимость – очень важное качество для Дженьюари. Она абсолютно никак не афишировала ни своих отношений с певцом и поэтом Джошем Гробаном, ни недавно закончившегося романа с актером Джейсоном Судейкисом. Мне она сказала, что сейчас одна: живет со своим псом Максом на собственной вилле в Лос-Анджелесе. «Мне не нравится жить с кем-то еще, – замечает девушка. – И, в принципе, одной мне неплохо. Не люблю, когда вокруг толпится куча народа. У меня есть несколько друзей, и мне их вполне хватает для того, чтобы не ходить по барам одной. Сейчас я категорически не хочу тратить время и силы на бесперспективные отношения». Эта ее политика касается и просто друзей, и тех, что остаются ночевать.
Совсем недавно Дженьюари Джонс стала лицом аксессуарной линии Versace. Ее снова потребовал к себе модельный бизнес – на этот раз на абсолютно новом уровне. Ей хотелось новой жизни, и она переехала из Нью-Йорка в Калифорнию. Но она не из тех, кто бросает все, – агент заранее подготовил для нее необходимую почву, так что даже без актерского образования она сразу попала в водоворот кастингов и кинопроб. «Это было ужасно, – признается Дженьюари. – Я все время нервничала, все время боялась и ненавидела себя в этом состоянии».
И все же она похожа на Бетти Дрейпер из «Безумцев». В них похожая энергия, обеих время от времени трясет от общения с собой, обе испытывают свой характер, обе стремятся разорвать круг ненавистных обстоятельств, реальных и надуманных. Я почувствовал в Джонс эту незащищенность – такое не могут скрыть ни темные очки, ни «коммерческая улыбка» (это ее выражение – я его просто с удовольствием цитирую).
Конечно же, я спросил, зачем она так хотела стать актрисой, если эта профессия доставляет ей такой дискомфорт. «А я мазохистка, – говорит Дженьюари. – Боюсь осуждения и именно поэтому выбрала профессию, максимально открытую для осуждения. Я всегда наслаждалась своими страхами. Боялась высоты – и пошла заниматься парашютным спортом. Боялась океана – и стала плавать под водой с акулами. Что-то еще? Я боюсь опозориться, боюсь смерти». В тот момент, когда я начинаю в это верить, она одаривает меня своей коммерческой улыбкой: «Я не стану себя убивать, чтобы почувствовать этот страх. Не беспокойтесь».
Создается впечатление, что Дженьюари наслаждается процессом больше, чем результатом. Другая бы на ее месте радовалась, а она остро переживает, что «Безумцы», возможно, были пока ее лучшим достижением. Я спросил ее, подходит ли ей «Оскар» в качестве новой большой цели. «Я бы так не сказала, – Джонс говорит “нет”, но инстинктивная амбициозность берет верх. – Конечно, если это будет интересный проект, настоящий “оскаровский материал”, то было бы замечательно. А так я совсем не понимаю этой политики. Вам нужно постоянно продавать себя, чтобы получить номинацию, а мне это совсем не нравится». Продавать себя? «Да, я не переношу этого, ни в каком виде. Мне не нравится разговаривать с кем-то, кого я не знаю. Не хочу постоянно промоутировать саму себя. В такой ситуации невозможно быть искренней, так что я боюсь превратиться в набор клише. Когда я рассказываю о себе, то выдумываю не меньше половины».
«Сейчас вы тоже говорите мне неправду?»
«Возможно. Потому что мне надоело говорить о себе, или мне уже больше нечего рассказать о себе, или я просто не в настроении».
Не так давно она попросила Джека Николсона взять у нее интервью для журнала Interview (он был основан Энди Уорхолом, и в нем знаменитости разговаривают друг с другом). В этом заключалась шутка. Дело в том, что несколько лет назад они встречались на съемках комедии «Управление гневом» и Николсон посоветовал ей поменьше общаться с прессой. С тех пор они дружат, по-настоящему. Он стал для нее и учителем, и защитником. Я, в свою очередь, сказал, что готов стать ее биографом, готов быть рядом с ней 365 дней в году, 24 часа в сутки. Может, тогда у меня получится узнать, какова она есть на самом деле. Эта идея понравилась Дженьюари. Она даже рассмеялась.
Я прекрасно понимал, какой мукой для нее был весь наш разговор. В конце она меня спросила: «Было не слишком ужасно? Я даже не плакала. Все пишут, что им кажется, будто я несчастна».
«А вы что, не несчастны?»
«Не совсем. Просто у меня в голове все по-своему. Я стараюсь все делать так, чтобы было интересно»
