В 2010 году, когда Гаспар Ульель — мальчик со шрамом на лице — только снялся в фильме «Принцесса де Монпансье», мы отправили нашего корреспондента Анастасию Микову к нему на разговор. Представляем вашему вниманию это архивное интервью, которое, по нашему мнению, получилось крайне удачным.
Гаспар назначил мне встречу в буржуазном районе Парижа, недалеко от Эйфелевой башни, в популярном лет пять назад ресторане Zebra Square. Удивленная его выбором, я подумала, что он либо не следит за жизнью города, либо просто решил, что кроме нас там никого не будет. Гаспар зашел и сел напротив. Внимательно посмотрев на меня, он угадал мой первый вопрос: «Почему тут?» — «Я сам тут раньше не был, но качество ресторана всегда можно определить по кофе». И заказал себе двойной эспрессо. Меньше всего он похож на нежного мальчика из «Долгой помолвки», которого зрительницам жалко до слез. Черный свитер, двухдневная небритость, узкие джинсы и зачесанные гелем назад волосы — со всем этим Ульель больше похож на итальянского мачо. Эту мою мысль он тоже угадал: «Я в последнее время страшно увлекся мотоциклами, гоняю по городу постоянно. Ну и спортом начал заниматься. Надоело вечно выглядеть семнадцатилетним, когда тебе уже двадцать шесть!».
А вы хороший друг? И где вы берете друзей?
Я начал сниматься в 12 лет, крутился среди взрослых, и одноклассники казались мне совсем детьми. С другой стороны, взрослые, с которыми мне было так интересно, в свою очередь воспринимали меня как ребенка. Я до сих пор не решил до конца эту проблему. Со многими друзьями я познакомился благодаря своим бывшим девушкам. Сесиль Кассель, например, с которой мы довольно долго встречались, познакомила меня со своим братом Венсаном, и мы с ним очень быстро нашли общий язык.
Ванесса Паради сказала, что в детстве сверстники ее ненавидели...
Меня не ненавидели. Я мальчик и дрался, так что они боялись сказать мне, что на самом деле думают (смеется)... Но когда часто уезжаешь, трудно поддерживать полноценный контакт с друзьями. А я и без разъездов с большим трудом держу окружающих в курсе того, что со мной происходит. Я периодически отключаюсь от действительности, даже родителям могу неделями не звонить, не то что приятелям. Друзья обижаются, принимают это слишком близко к сердцу. А все эти твиттеры и фейсбуки (запрещенная в России экстремистская организация), где люди пишут о каждом своем шаге, мне абсолютно чужды. Я искренне не понимаю, кому все это интересно читать? Телефон вообще, по-моему, страшное зло. Он для многих превратился в третью руку или во второй мозг. Меня это пугает.
Разве современному человеку возможно отключиться от действительности?
Элементарно. Я выключаю компьютер и мобильный телефон, могу вообще не включать его больше недели! Попробуйте, это очень здорово! Я сильно ностальгирую по временам, когда никому не эсэмэсили и никого не гуглили.
Действие фильма «Принцесса де Монпансье», в котором вы только что снялись, происходит во времена, когда не выбирали, с кем тебе спать. Все решалось родителями. Вы со своими легко договаривались?
О, ну что вы, они крайне либеральные люди! Они вообще не в курсе моей личной жизни.
Но все хотят быть в курсе! Как вы вообще соблазняете женщин?
Вы знаете, я восхищаюсь временами, когда мужчины по-настоящему ухаживали за женщинами, когда свидание назначали за неделю и, затаив дыхание, ожидали возлюбленную в условленном месте, боясь, что она вообще не придет. Сейчас же все под абсолютным контролем: малейшее опоздание — и сразу sms! Паника! И этот постоянный контакт и контроль над окружающим миром уничтожает в нем романтику, убивает шарм. Даже в нашей манере говорить о любви не осталось никакой поэзии. Все сводится к стандартному набору фраз: «Как дела? Пойдем ко мне? Тебе понравилось? До скорого!». О чувствах тут и речи уже нет. А я в душе романтик, мне тяжело привыкнуть к такой манере общения. Хотя финальная цель любого флирта — что в то время, что сейчас — одна, все заканчивается постелью. В этом плане ничего не поменялось, и я не исключение!
Вы за последний год сильно изменились — впервые сыграли в настоящем боевике «Замкнутый круг» (Le premier cercle) с Жаном Рено и выглядите, как злой мужик. Вы сами чувствуете, что превратились из подростка в мужчину?
Да, вы это очень точно подметили. Есть прямая связь между моими ролями и моим взрослением. Я был совсем маленький, худенький, беззащитный мальчик. Иногда, пересматривая свои ранние фильмы, я сам удивляюсь, какой же я был мелкий! Сейчас у меня переходный возраст — можно еще пару лет притворяться малолеткой… Но я решил доказать всем, что вырос. Не знаю, убедительно ли я выгляжу в роли тридцатилетнего мужчины, но внутренне я намного ближе к этому поколению, чем к двадцатилетним.
Недавно вы стали лицом парфюма Bleu de Chanel и снялись в рекламном ролике, режиссером которого был Мартин Скорсезе. Как вы с ним ладили?
Он живой гений. Если он позвонит мне и предложит сняться у него, я все брошу и побегу. Сниматься у него, в его городе Нью-Йорке, пусть даже в рекламе, — это было как сон. Каждый день, просыпаясь, я щипал себя, думая: «Неужели ты, простой французский мальчишка, сейчас пойдешь на съемочную площадку к Скорсезе, чьи фильмы обожаешь с детства?..» В последний день я даже набрался смелости и пошутил, а потом страшно гордился, что сам Скорсезе смеялся над моей шуткой. И мне понравилось сниматься в рекламе аромата, потому что в отличие от одежды и сумок он нематериален, он нечто абстрактное, неуловимое, вызывающее у разных людей разные ассоциации.
Вы вообще считаете себя привлекательным? Вы пользуетесь этим?
Не было такого момента, чтобы я вдруг проснулся и почувствовал себя секс-символом. Долгое время я вообще не считал себя привлекательным и не вызывал у женщин особого восхищения. Ну да, сейчас все иначе. Меня хотят — а я не могу до конца к этому привыкнуть. Когда ко мне подходят на улице девочки и дрожащим голосом просят автограф, а некоторые вообще падают в обморок, пожимая мне руку, я теряюсь. Я, честно говоря, до сих пор не понимаю, как могу вызывать у женщин такие сильные эмоции.
Вы что, даже в детстве не были ничьим фанатом?
Фанатизм — абсолютно не мое. Есть очень много людей, которых я уважаю — в кино и в других сферах, — с кем мне бы очень хотелось познакомиться. Но никто из них не доведет меня до обморока!
Как ведет себя ваш внутренний романтик?
Никак. Потому что общество не оставляет мне выбора – на романтиков тут смотрят, как на умалишенных.
А мне кажется, что многие женщины только о них и мечтают...
В теории, конечно, да. Весь этот шарм в теории вас очаровывает. А на самом деле, если ты не вписываешься в кодекс, по которому живет общество, то очень быстро можешь оказаться без друзей, любимой и вообще в полной изоляции. Представьте, что подумает девушка, если я полезу к ней в окно!
Вы изменились, повзрослели. Посещают ли вас мысли о семье, детях?
Мысли-то меня, конечно, посещают, но от мыслей до действий... А если серьезно, я очень люблю детей, с детства обожаю возиться с самыми маленькими и хотел бы завести большую многодетную семью, но пока не чувствую себя готовым к такому серьезному шагу. Это же ответственность на всю жизнь, я не могу заставить себя не думать об этом.
Вы хотели в Голливуд – и у вас там вовсю развивается карьера. Почему вы тогда не уезжаете из Парижа?
Потому что это один из самых красивых и приятных для жизни городов! Конечно, мы привыкаем и перестаем обращать на его красоту внимание. Так вот, чтобы не забывать, я очень люблю ночью гулять по набережной Сены, наслаждаться городом, чувствовать себя частью его истории. А еще я обожаю французскую кухню и парижские рестораны. Я большой любитель вкусно поесть, а готовить не умею, поэтому хожу по ресторанам почти каждый день! Ресторан Le Fumoir – мой храм, я хожу туда постоянно. Там такая немного колониальная атмосфера: все в красном дереве, повсюду книги, пахнет мускатом. Больше еды я люблю только хороший алкоголь! Недавно начал коллекционировать вина, составляю винный погреб – как взрослый.
А водку пьете?
Нет. Белый алкоголь я совсем не люблю...
Вы же были в России, неужели вам там не предлагали этот чудесный напиток?
Было очень тяжело (смеется), люди в России очень гостеприимные и все водку предлагают от чистого сердца – даже не знаешь, как отказаться. Но я там был только один раз, мы представляли фильм «Долгая помолвка». Была зима, жуткий мороз, но мне очень понравилось! Громадные памятники, бесконечно длинные улицы, внушающих размеров здания... Мне близка такая атмосфера. Помню, я тогда увлекался фотографией и в свой свободный день прошатался по улицам, фотографировал все, что под руку попадалось. Москва – очень фотогеничный город. И меня очень удивило, что люди на улицах смотрят вам в глаза. Это потрясающе! В Париже, если вы заметите симпатичную девушку и бросите ей многозначительный взгляд, она обязательно отвернется или отведет глаза. Люди боятся прямого контакта, избегают его, а в России наоборот – и это здорово!
На прощание я попросила актера написать что-нибудь для «Мари Клер». Он на секунду задумался, взял ручку и, повернувшись к своему агенту, спросил: «А Marie пишется через „e“?» Та, немного засмущавшись, шепнула ему: «Да». А мне — громко — сказала: «Обратите внимание, Гаспар — левша, как и большинство гениев». Я и не думала сомневаться в том, что он гений.
Фото: Getty Images, кадры из фильмов
