Первый в очереди на британский престол, принц Уэльский Чарльз в этом году отметил 71-летие, и это вот уже четырнадцатый раз, когда Его Высочество празднует день рождения в компании своей единственной возлюбленной — герцогини Камиллы. Рейтинги их союза всегда переменчивы и нестабильны, но в одном сегодня не сомневаются даже самые преданные поклонники принцессы Дианы: между герцогиней Корнуолльской и принцем Чарльзом существует особая духовная связь, которой, увы, и в помине не было во время первого брака старшего сына Елизаветы (читайте также: «Принц Чарльз и его Камилла: двое против всех»)
Взаимопонимание, безусловная поддержка и, как ни странно, схожее чувство юмора — форпост любого счастливого союза, и, быть может, именно отсутствие такового вылилось в 15 лет токсичных отношений между Чарльзом и Дианой. В то, что между принцем и принцессой Уэльскими действительно существовала духовная пропасть поверить несложно, — достаточно взглянуть на их совместные фотографии. Но долгое время никто и представить не мог весь масштаб несовместимости этой пары, ведь, как оказалось, раздражение Дианы в адрес ее супруга могло вспыхнуть на совершенно ровном месте. Один из примеров того, с какой ненавистью принцесса Уэльская пренебрегала протоколом и статусом их с Чарльзом союза, приводит в своей книге ее бывший телохранитель Кен Уорф.
Нетерпеливая принцесса
Это было 12 апреля 1988 года. Британская королевская семья принимала у себя на родине короля Норвегии Улафа V. Телохранитель принцессы Кен Уорф, Диана и ее супруг находились в Кенсингтонском дворце, заканчивая последние приготовления к торжественному вечеру в честь высокопоставленного гостя.
«В тот вечер в Букингемском дворце проходил государственный банкет, и мне было поручено отвечать за безопасность как принцессы, так и принца.
Диана была в беспокойном расположении духа. Она нервно стучала ногой по паркету в ожидании: сначала своего супруга, затем примерки вечернего туалета, затем отбытия из Кенсингтонского дворца и всего остального, что может привести в бешенство любого нормального человека.
Принц Чарльз же, напротив, был расслаблен. Он знал, как проходят подобные мероприятия и, понимая, что против протокола не попрешь, просто наслаждался вечером и ждал их с Дианой часа».
Монаршим особам полагалось прибывать на банкет столь высокого уровня в четко установленном порядке — от младших титулов к старшим. Последней должна была прибыть королева Елизавета.
«Звучит абсурдно, но именно так работает сложная машина королевской семьи — и на государственных банкетах, когда все эти аристократы приходят в шелках, тиарах и прочих украшениях, никаких сбоев в механизме не допускается.
Но Диане было наплевать на всякие там машины. Для нее государственные банкеты были всего лишь очередным фактором раздражения — мероприятием, на котором нужно просто появиться, показать себя и улизнуть, как только это будет позволено».
В Кенсингтонском дворце Диана, Чарльз и Кен уже ждали машину.
«Она глубоко вздохнула и обратилась ко мне:
– Может, мы поедем раньше? Мне не хочется торчать здесь, — в ее голосе слышалось детское хныканье.
– Мадам, все не так просто. Есть приказ…
– Я знаю про их чертовы приказы! Я хочу ехать сейчас. Саймон [шофер Дианы — прим.ред.] уже готов и ждет нас.
К счастью, в этот момент в дверях появился Чарльз, ловко застегивавший на своих манжетах запонки. Он тут же почувствовал разрастающееся по комнате раздражение, исходившее от его капризной жены.
– Мы готовы? — поинтересовался у меня Чарльз. На несколько мгновений в комнате повисла гробовая тишина, оборвавшаяся моими словами: «Еще не наша очередь».
– Может, тогда я успею выпить еще бокал Мартини? — спросил он вежливо.
Я широко улыбнулся. Это было забавно и несколько абсурдно: будущий Король интересовался у меня, может ли он выпить еще коктейль. Я ответил ему, что, да, пожалуй, у него есть еще несколько минут. Диана же тем временем злилась еще больше.
– Что-то не так? — вдруг спросил Чарльз, хотя его вопрос не предназначался никому конкретно.
– Что ж, Чарльз, вообще-то да, — заявила Диана, уже готовая броситься в словесную борьбу, — я хочу поехать сейчас. Мне надоело здесь торчать.
– Ты знаешь систему, — спокойно ответил Чарльз, — нам положено отбывать в назначенное время — так, чтобы мы приехали прямо перед Ее Величеством.
Диана в ярости повернулась к нему:
– А почему бы тебе, Чарльз, не отправиться туда одному? А я могла бы приехать раньше. Никто меня даже не заметит».
Чарльз не хотел ссориться, поэтому сию же секунду вышел из комнаты за очередным бокалом Мартини.
«Я сказал принцессе, что вся эта перепалка выглядела очень глупо. Но, очевидно, это было не то, что она хотела услышать, так что сию же секунду Диана опять взорвалась.
Я едва сдерживал смех: частично из-за нелепости всей ситуации, частично из-за забавного фиглярства Чарльза».
Когда же принц вновь появился в дверях покоев принцессы, Диана начала учащенно дышать, будто в панике.
» — Чарльз, с меня хватит, — вскрикнула она в гневе.
– Нет, Диана, нам придется ждать, — спокойно ответил ее супруг.
Чарльз заказал себе еще один Мартини и покинул нас снова. На этот раз я позволил себе короткий смешок.
– Почему же мы не едем теперь? — спросил меня Чарльз, вернувшись несколько минут спустя, когда время ехать уже пришло.
– Видите ли, сэр, принцесса Анна застряла в пробке в Хаммерсмите [район Лондона — один из центров культурной жизни столицы — прим.ред.], — ответил я, на что принц широко улыбнулся.
– О, боже, опять? [здесь принц намекает на игру слова «пробка», что в контексте его коктейлей с мартини звучит двусмысленно — прм.ред.] — Чарльз сделал еще один глоток.
Тут уже в разговор вмешалась Диана.
– Ты считаешь моего мужа забавным? — обратилась ко мне принцесса, — А?
Я замолчал на секунду.
– По правде говоря, да, Мадам, — ответил я, — я считаю, что у него неплохое чувство юмора.
Спустя какое-то время я сдуру добавил:
– Оно не так-то сильно отличается от моего.
– Ну, и что же это за юмор такой? — съязвила Диана».
Спустя какое-то время Кен понял, что сморозил глупость. На самом деле Диане было абсолютно противно чувство юмора Чарльза, равно как ей и не нравились шутки ее телохранителя. В этот вечер принцесса не разговаривала ни с кем из них.
«Что же до Чарльза, то по его спокойному поведению едва ли кто мог догадаться, что час назад он подвергся нешуточному словесному насилию. Как, собственно, и то, что в его желудке плескалось добрых пять или шесть порций Мартини».
Ответ Дианы
Сама же Диана тоже была не промах. Пребывая в святой уверенности в том, что ее супруг только и думает, как бы унизить ее, она и сама пыталась подначивать Чарльза. Ее шутки, однако, сильно отличались от того, что принято называть «тонким английским юмором».
Летом 1988 года принцесса согласилась присоединиться к Чарльзу и сыновьям в круизе на яхте, принадлежавшей миллиардеру Джону Латсису.
«За несколько недель до круиза Диана, однако, внезапно решительно отказалась ехать, а также запретила Чарльзу брать в море сыновей. Это порядочно взбесило принца, который уже давно ждал возможности провести время с Уильямом и Гарри.
На самом же деле, Диана и не собиралась пропускать круиз — ей просто доставляло удовольствие доводить до белого каления мужа.
На яхте они почти не встречались. Диана при этом каждый день подозревала, что любую свободную минуту Чарльз проводит за телефонными разговорами с Камиллой.
Напряжение внутри семьи возрастало. И достигло своего апогея в один из дней, когда мне сообщили, что Диану не видели уже больше двух часов. Она что, выпрыгнула за борт? (читайте также: «Экстремальная Диана: прыжки со второго этажа в сугроб и другие безрассудства принцессы»)
Мы организовали тщательный поиск на судне, но никаких следов принцессы не нашли. Паника нарастала. Но тут я вспомнил, что порой ей нравилось проводить время внутри одной из спасательных шлюпок. Там я ее нашел и в этот раз — всю в слезах.
Следующие два часа я провел в роли психолога, выслушивая ее обиды на Чарльза».
Принцесса Уэльская не стеснялась в выражениях, описывая свои чудовищные отношения с супругом. Причем, чаще всего выслушивать ее откровения приходилось именно тем, кто стоит у нее на службе. Диана не могла не знать, каким скандалом могут обернуться ее безрассудства в случае, если нерадивая прислуга вдруг решит заговорить с прессой. Но ей, казалось, было все равно. Пришло время ее троллинга.
«– Он болтает по телефону с Ротвейлером [так Диана называла Камиллу — прим. ред.], и все это знают. Они все за него. Они думают, что я схожу с ума, и им меня жаль, но они не имеют не малейшего понятия о том, через что мне приходится проходить каждый день».
После этого разговора Диана потребовала вернуть ее домой.
«Она более не желала оставаться на этом «плавучем аду». Диана планировала улететь вертолетом на Кипр и уже оттуда заказать рейс до Лондона. Однако я отговорил ее, сказав, что к этому моменту все самолеты будут набиты битком.
В конце концов, она согласилась со мной. Несмотря на свой инфантилизм, она все же понимала, что устроить «побег» на глазах сыновей было бы непростительно.
– Ладно, — наконец, сказала она, — давай вернемся к остальным. А то чего доброго, мой муженек сейчас откроет бутылку шампанского, чтоб отпраздновать мое падение за борт».
Месть и злорадство
Уже после официального объявления о разводе — Кен с Дианой, Уильямом и Гарри и ее подругой Кэтрин Сомс улетели в Сент-Китс и Невис на Карибах. Это было райское место: бирюзовая вода, тропические джунгли и жемчужные пляжи.
«Диана целыми днями нежилась на солнце. Она уже ждала скорого прибытия папарацци и намеревалась предстать перед ними в своей лучшей форме. Принцесса понимала: ее успех зависит исключительно от мнения публики. И если она не попадет на первые полосы британских газет сегодня, завтра ее звезда может померкнуть».
Через неделю Диана, отдохнувшая, вернулась в Лондон.
«Это было как раз тогда, когда случилось то, что еще больше укрепило ее позиции — «Камиллагейт». В конце января газеты опубликовали отрывки телефонного разговора между Чарльзом и Камиллой, который, как предполагалось, имел место в 1989 году. Их беседа была очень интимной — до тошнотворности, и волна народного негодования была особенно сильной. Народ всерьез засомневался в компетенции Чарльза как будущего Короля.
Принцесса, однако, наслаждалась моментом. «Безоговорочное поражение», — злорадно усмехнувшись, сказала она мне в тот день».
Фото: Getty Images
