Порочный круг: почему мы пытаемся всех спасти, но становится только хуже

Как мы обычно представляем себе жертву? Слабый и беспомощный человек, который не может справиться со своей жизнью. Страшно, невыносимо, тяжело, стыдно, виновато. Типичная жертва инертна и перекладывает ответственность за свое счастье на других. Альтернативный вариант – жертвенный героизм. Человек набрасывается на вилы страдания ради других. Работает до дрожащих рук, отказывает себе во всем и все это, потому что кто, если не он или потому что стыдно, страшно, виновато другим отказать. Жизнь-боль или жизнь в стиле «ничего хорошего».

Агрессор тоже не может расслабиться и тоже боится. Страх прикрывает нападением. Он может быть сверхответственным и срываться на близких. Сверхтревожным и контролировать каждый шаг. Может быть и вовсе обижен на весь мир и подозревать каждого. Может по головам ходить. А может эти головы откручивать и занять в семье позицию эмоционального или даже физического насилия (читайте также: «Он говорил: "Я бью – значит люблю": три реальные истории жертв домашнего насилия»).

Спасатель помещает себя в связку между первыми двумя. Жертву спасает, на агрессора злится. Свою ценность он видит в обустройстве жизни других. Подчас уже неважно, просили ли его участвовать. Скрытая манипуляция здесь – это раздувание своего эго: «я умнее других, я лучше, чище, духовнее». Вторая – можно не заниматься своей жизнью, оставаясь активным: так много чужих дел, что своими заняться некогда. Классика жанра: мама алкоголика (и не дай бог он выздоровеет) и, увы, ребенок, помогающий одному родителю справиться с плохим поведением другого.

Игра начинается с появления жертвы. Агрессор может быть реальный (папа, например). Подходит и фантазийный (коронавирус, мы все умрем, я этого не переживу). Для спасателя уже образовалось место. Жертва редко хочет решить, она хочет страдать. Так что может однажды агрессивно напасть на спасателя. Или на агрессора. Участники начинают меняться ролями.

Бег по кругу можно наблюдать в живой природе регулярно, у каждой семьи найдутся триггерные сюжеты: ребенок сел делать уроки, папа кричит, ребенок плачет, плачет мама, мама кричит на папу, папа хлопает дверью и уходит, мама злится на ребенка до чего он довел отца, ребенок бежит за папой...

Многоходовые схемы, полные искренней боли, развиваются в созависимых парах. А при лечении алкоголизма и наркомании хорошо бы вовлечь в процесс всю семью, потому что вернув туда человека в ремиссии, врачи наблюдают часто возвращение к началу: с ним умеют быть только, если он жертва или агрессор, другие члены семьи не могут отказаться от привычной им роли (читайте также: «Социальные маски: о чем говорят роли, которые мы играем в обществе»).

При первом знакомстве кажется, что в треугольнике есть более и менее благородные роли. Как будто быть агрессором выгоднее, а быть спасателем одобряется обществом. На самом деле в треугольнике нет ни плохих ролей, ни хороших, ни невольных участников. Агрессор, спасатель и жертва добровольно надевают свои маски и, что гораздо важнее, ни в коем случае не собираются их снимать. В треугольнике Карпмана все получают свои выгоды.

В нашей культуре сострадание и помощь считаются добродетелями, а те, кто их принимает, в целом считаются хорошими людьми. Мучения едва ли не гарантируют тебе больше духовности, а отказ от себя в пользу других – билет в рай. На сопричастности к чужим мучениям можно построить целую идентичность и политическое движение по спасению. Подчас, естественно, агрессивное.

Быть жертвой – это решение. Оно может проистекать из травмы, человек выучился своей беспомощности. Может из паразитарной стратегии жизни: мне все должны. Может из страха выражать свои чувства: «не хочу навязываться», говорит ваша мама. И вместо того, чтобы прямо попросить вас отвезти ее на дачу и оставить вам право на согласие или отказ, она начинает канючить и жаловаться, пока вы сами не предложите свою помощь или не взорветесь.

За агрессией стоит боль. Роль верховного главнокомандующего подчас сопровождается глубоким внутренним переживанием и даже страхом.

Спасатель — это роль в белом пальто. Образ героя, который очень хочется примерить и очень не хочется потом снимать. Более того, нередко спасатель будет сам придушивать жертву, что та не дай бог не перестала страдать. Иначе кого тогда спасать и как быть героем?

Спасателями научают быть родители-жертвы. Дети впиваются в это из любви. Частый результат: агрессия на того, кого когда-то спасал. Или роль святого угодника: меня нет, есть другие. Или даже невозможность любить иначе: пока дети болеют, матери проще их любить (читайте также: «Мамина копия, или почему амбиции взрослых не касаются детей»).

Есть большая разница между спасением и помощью. Помощь предполагает силу и ответственность того, кому помогаете. И вашу отдельную жизнь.

И единственный способ сделать это — протереть глаза и взять на себя ответственность. Со своей жизнью это делаю я сам. Это может быть не просто, даже долго.

• Начните наблюдать свое шаблонное поведение. Кто что и какие ваши реакции.
• Осознайте вторичные выгоды от участия в треугольнике, нет другого способа отказаться от этой модели отношений.
• Идите на осознанный конфликт, а не по плану как всегда. Всегда соглашаетесь на манипуляции бабушки? Однажды надо сказать уважительное нет. Всегда кричите на ребенка за тройки? Обнимите его и скажите, как много троечников стали успешными людьми.
• Обратитесь к психологу. Представьте, сколько стоит жизнь, которой вам не удается радоваться? Давно ли вы откладываете свое счастье?

Выйти из любой роли можно только через осознание.

• Что и для чего я сейчас делаю?
• А что чувствую на самом деле?
• Какие результаты и выгоды я получаю от такого поведения?
• Если прямо сейчас я не пойду у человека на поводу, что случится самое плохое? Что случится, если я и дальше продолжу помогать? Злиться? Отчаиваться и обесценивать себя?
• В какой момент я готов сказать себе «стоп, хватит играть»?