Почему Джеймс Бонд перестал быть секс-символом

Я смотрела все серии про Бонда. Мои любимые – это комический Шон Коннери и трагический Дэниел Крэйг, которого я знаю лично. Однажды я спросила его, осознает ли он, что будет всегда ассоциироваться с образом агента 007. И что, возможно, Спилберг больше не пригласит его в очередной фильм. Он ответил, что первый, у кого он спросил, соглашаться или нет, – был Спилберг. Который сказал: «Соглашайся». Но я была права: с тех пор Спилберг его не снял ни разу. Говорят, скоро мы увидим нового Бонда, но роль эта практически пожизненная. Тот же Коннери практически во всех фильмах после Бонда повторял роль агента, но его никак нельзя сравнить с Крэйгом – талантливым английским актером, который все-таки способен быть разным.

Если сравнивать наших актеров, которые играют русских агентов всех мастей, или даже замахнуться­ на сравнение русских мужчин с  английскими, то мои соотечественники весьма проигрывают: и физически, и морально. Почему-то совсем мало красивых русских лиц именно мужского, мужественного плана. При этом – ироничных по отношению к себе и к другим. И демографический перекос мужчин весьма расслабил. И даже развратил. Ведь на них практически идет охота, как на редких зверей. 

На мой взгляд, Бонда нельзя сводить к идее секс- или фэшн-иконы. Этот образ универсален: английский джентльмен – что может быть лучше? Если бы я снимала фильм о Бонде, на роль агента я бы выбрала Мэттью Макконахи или Колина Фаррелла – нервное и неожиданное решение, и вынула бы из них сдержанную английскую брутальность, так несвойственную этим артистам. На роль девушки Бонда я бы взяла Кейт Бланшетт, чтобы она была абсолютной злодейкой. Что до сюжета, он столь безу­пречен, что изменял бы его только идиот­. Джеймс Бонд всегда должен быть непобедимым одиночкой, никогда не жениться и не превращаться в папашу, не стареть и не толстеть, побольше молчать, совершать свои подвиги, сохранять ироничность ко всему и, чтобы не превратиться в полубога, пить свои коктейли! И влюблять в себя. Но... всегда наступает усталость от материала, и в какой-то момент публика охладеет к Бонду. Но этот период пройдет, и зрительницам захочется снова вдохновиться безу­пречностью, недостижимой в жизни – ведь таких мужчин не существует в природе.

Бонд – это скучно

В одном из интервью к выходу нового фильма о Джеймсе Бонде «007: Спектр» Моника Беллуччи, в 50 лет ставшая самой зрелой подругой знаменитого шпиона, сказала, что польщена приглашением на роль: «Бонд – идеальный мужчина. Хотите знать, почему? Потому что в жизни таких не бывает». Тут происходит путаница: вряд ли настоящая женщина в жизни хотела бы иметь дело со старомодным сексистом, которому уже в 1962-м было за тридцать, особенно зная, что половина его бывших подружек погибла.

Когда 32-летний Шон Коннери приехал в Лос-Анджелес сниматься в первой части бондианы «Доктор Ноу», по окончании съемок в 1962-м он в отчаянии позвонил своей бывшей, актрисе Шелли Уинтерс, попросил посмотреть фильм одной из первых и высказать мнение. Шотландскому актеру, годами жившему впроголодь, чтобы добиться успеха на лондонской сцене, не нравилась его новая картина, сниматься в которой он согласился только ради денег: «Посмотри, настолько ли она вульгарна и глупа, как мне кажется». Уинтерс после просмотра сказала ему, чтобы он не волновался – фильм вышел действительно ярким, красивым и увлекательным. Он еще получился крайне коммерчески успешным – настолько, что превратился в вечно живую аномалию – самую долгую франшизу в истории кино.

У бондианы есть один существенный недостаток, который заставляет относиться к ней с иронией, а то и с презрением. Продолжая паразитировать на бренде и собирая с каждой частью все больше денег (что неминуемо означает нескончаемые продолжения), она после одного редкого хорошего фильма, который обновляет франшизу и делает ее снова свежей и актуальной, на протяжении следующих выхолащивается до тошноты.

Например, когда ровно двадцать лет назад до продюсеров после долгих лет превращения каждой части бондианы в еще один скучный шпионский триллер наконец дошло, что после холодной вой­ны и борьбы женщин за свои права нельзя снимать так, как раньше, они сделали франшизе перезагрузку и пригласили Пирса Броснана. Результатом стал потрясающий «Золотой глаз», в меру старомодный, в меру новаторский. Таким и должен быть Джеймс Бонд – баланс между традициями и технологическим прогрессом, в окружении опасных зрелых женщин, а не покорных жертв его работы и образа жизни. Но пороха хватило ненадолго, и после «Золотого глаза» вышли никакие «Завтра не умрет никогда», «И целого мира мало» и «Умри, но не сейчас».

«Казино “Рояль”», ставший в 2006-м одним из лучших фильмов бондианы за более чем полвека, ненадолго спас ситуацию, чтобы продолжиться стандартными шпионскими боевиками «Квант милосердия» и «007: Координаты “Скайфолл”». В последнем режиссер Сэм Мендес обошелся даже без одного из главных украшений франшизы – красивых женщин. Там есть только одна брюнетка, и та быстро исчезает, а за всех женщин отдувается Джуди Денч, будто режиссер слишком буквально­ воспринял критику феминисток и перестарался. В его втором фильме о Бонде, выходящем в прокат «Спектре», красивые женщины – Моника Беллуччи, Леа Сейду – будут, и слава богу, потому что это все-таки Бонд, а не «Сорокалетний девственник».

Но дело не в том, что в бондиане одного элемента не хватает, а другого слишком много. Дело в том, что за последние годы талантливые энергичные режиссеры сняли шпионские фильмы, у которых нынешнему Бонду стоит поучиться­, а не наоборот. Только за нынешний год шпионский жанр расцвел в новых картинах Мэттью Вона («Kingsman: секретная служба») и Гая Ричи («Агенты А.Н.К.Л.»), не говоря уже о смешной до истерики женской пародии «Шпион». Бонд рядом с ними похож на уставшего скучного старика, который, судя по последней части, больше занят экзистенциальным самокопанием, чем спасением, как его более молодые коллеги, мира, пусть и ироничным. Возможно, когда закончится цикл на четыре фильма с Дэниелом Крэйгом («Спектр» как раз его четвертая картина), новый актер, а также новая энергия обновят франшизу. 

А до тех пор она будет продолжать вызывать не восторг, а смесь уважения и скуки.

Бонд – это идеал мужчины

Ты бы хотела переспать с Джеймсом Бондом?» – накануне премьеры очередного блокбастера бондианы я не без удовольствия докучаю окружающим меня девушкам таким вот сакраментальным вопросом. И очень удивляюсь, когда получаю отрицательный ответ. «Нет. Потому что Бонд – слишком старомодный, слишком лощеный, слишком положительный, слишком клишированный, слишком мачо, слишком оторван от жизни». «Нет. Потому что с ним не о чем говорить – ни до, ни после. О чем можно говорить со шпионом?» «Если Джеймс Бонд и вызывает желание с ним заснуть, то уж точно не хочется с ним просыпаться».

Девушки, я вас не понимаю! Потому что для меня Бонд – идеал мужчины. Я считаю дни до премьеры нового фильма о Бонде с таким же трепетом, как ждала бы свидания с мужчиной мечты. А идеал – он как раз и должен быть недосягаемым, недоступным.

Считается, что наш тип мужчины формируется в раннем детстве. Складывается он как пазл – из ранних впечатлений, ощущений, эмоций. Источником может стать все что угодно – встречи, прикосновения, запахи, случайно увиденные и понравившиеся картинки. Из этих обрывками зацепившихся в подсознании кадров и формируется некий эрзац, который потом служит нам навигатором по миру мужских образов. Первый раз я посмотрела «Голдфингера», кажется, в подростковом возрасте. Или сначала я увидела «Из России с любовью»? Но точно знаю, что еще раньше – в детстве – мне попался на глаза постер с Бондом-Шоном Коннери. И я влюбилась. 

Скорее всего, именно с тех пор мой фетиш – высокий брюнет с волосатой грудью, в дорогом, идеально сидящем костюме. Желательно – черном, можно – с бабочкой, но точно без галстука (галстук сразу делает мужчину человеком в футляре, что не sexy). Пускай он будет старше. Главное – этот мужчина может все. Он способен шутя решить любую проблему, даже из области невозможного. И если нужно – принять решение за тебя. У него все под контролем, в том числе его собственные эмоции. Он обладает безупречным вкусом и при этом не лишен самоиронии. На свидание с таким мужчиной хочется надеть платье с голой спиной и уложить волосы наверх. Один вечер (не говоря уже о ночи) с ним – воспоминания на всю жизнь. И да, мужской костюм для меня – любимый внешний атрибут. Символ мужественности, сдержанности, харизмы. Хорошие костюмы носят настоящие мужчины.

Но я люблю смотреть и пересматривать бондиану не только поэтому. Для меня это идеальный escape и эстетическое удовольствие. (Даром что некоторые старые «Бонды» сейчас смотрятся так, словно их снимали на замедленную пленку.) А еще это ностальгия и по моему личному романтическому прошлому. Так получилось, что все значимые мужчины моей жизни – тоже поклонники бондианы. Все эти люди очень разные, и Бонд – пожалуй, единственное, что их объединяет. Один из моих бывших, тоже, кстати, фанат дорогих, пошитых на заказ костюмов, регулярно устраивает у себя дома вечеринки в стиле агента 007 – с соответствующим алкоголем, правильными закусками и, разумеется, просмотром фильмов о Бонде в его гигантском домашнем кинотеатре. 

Я почти не сомневаюсь, что многие мужчины тайно идентифицируют себя с этим супергероем, каким бы бутафорским персонажем он сегодня ни казался. Мой муж (высокий брюнет с волосатой грудью) в любви к бондиане открыто не признается, но тоже готов пересматривать эти фильмы по многу раз. Когда я спросила его, почему Бонд до сих пор актуален, он пожал плечами: «Он – свободен, не обременен никакими связями. Ему вcе можно. И все сходит с рук. Это очень круто. Хотя бы в кино».

Чем больше в мире набирает обороты эмансипация и стираются границы между полами, тем больше я тоскую по старому, архетипичному Бонду – да-да, предпочтительнее­ в лице Шона Коннери 1960-х, из самых ранних фильмов о Бонде. Бонда по-прежнему называют последним альфа-­самцом Голливуда, но агент 007 миллениума, особенно реинкарнировавший в образе Дэниела Крэйга, – для меня уже немного другой. Менее харизматичный. Как будто его слегка кастрировали. Этакий Бонд-унисекс. Идеальная картинка чуть потускнела. Возможно, это более многослойный образ – новый Бонд способен сомневаться в себе, искренне улыбаться, рефлексировать и даже плакать. Все больше современных мужчин отказываются от табу на открытое проявление чувств, и Джеймс Бонд, как выясняется, не исключение. Делает ли это его сексуальнее? По-моему, нет.

Но Бонд все равно остается трендсеттером. На рекламном постере «Спектра» на Крэйге – белый смокинг Tom Ford c черной бабочкой. Это, кстати, тоже весьма ностальгический образ – отсыл к «Человеку с золотым пистолетом» и эпохе 70-х, которые сейчас в моде. Этот look еще до премьеры вдохновил многих знаменитых мужчин: в белых смокингах недавно были замечены, среди прочих, Jay Z, Бенедикт Камбербэтч, Дэвид Бекхэм. 

Бонд – это классика. А классика не выходит из моды.

Бонд станет женщиной?

Замученному, поверженному мужчине со спутавшейся бородой наносят удары между ног – эта сцена из фильма «Умри, но не сейчас» (2002) стала шоком для зрителей: в московском кинотеатре «Пять звезд» мне приходилось видеть людей, выбегавших из зала. Трудно представить себе более прозрачную метафору кризиса маскулинности, которую так долго олицетворял, меняя лица, агент 007. Казалось, что фильм Ли Тамахори вопиет о коллапсе бондианы, настолько укорененной в собственной традиции, что любая перемена была бы для нее фатальна.

Однако, как у любого старого бренда (все ругают «Макдоналдс», но попробуйте представить себе мир без «Макдоналдса»), у агента 007 оказался огромный запас прочности: он устоял, но ему пришлось измениться, потому что необратимо изменился мир вокруг. В нулевые Бонда значительно превзошел по популярности (и сборам) другой агент с односложной фамилией – Борн, Джейсон Борн. О, он был во всем противоположен предшественнику: внешность соседа по лестничной клетке, мешковатый свитер, как у Данилы Багрова, рюкзак на плечах, бюджетные авиалинии вместо частных джетов, подручные средства вместо хитроумных гаджетов, нет времени ни взболтать, ни смешать. В отличие от глянцевой бондианы, франшиза про Борна была снята под очевидным влиянием домашнего видео и трясущейся камеры, введенной в оборот большого кино Ларсом фон Триером и его товарищами по «Догме-95». И если агент 007 оставался собой на протяжении сорока лет, невозмутимо меняя женщин, машины и собственную внешность, то Борн был растерян, не помнил прошлого, искал идентичность – это ли не портрет западного мужчины начала XXI века, сбиваемого с ног ветрами эмансипации? (Интересно, что, в отличие от Бонда, Борн оказался неотделим от актера Мэтта Деймона; Джереми Реннер из спин-оффа – кто угодно, но не Борн.)

В ответ на вызов конкурирующей франшизы бондиана уже в «Казино “Рояль”» (2005) впустила в себя дрожание камеры, а самого обворожительного из агентов 007, Пирса Броснана, сменил брутальный Дэниел Крэйг. Мало кто помнит, какую бурю возмущения в Интернете вызвала эта новость – «Bond is not blond», и точка! Успеху картины замена брюнета на блондина, однако, не помешала: герой радикально обновился, но все необходимые аксессуары остались на месте.

Дело в том, что Бонд Шона Коннери, Джорджа Лэзенби­, Роджера Мура и Тимоти Далтона, хоть и наделенный индивидуальными чертами этих актеров, был по сути одним и тем же героем – порождением двухполярного мира. Он появился из недр ялтинско-потсдамской системы, возникшей по результатам Второй мировой войны. А война, как известно, мужское дело, и победившие мужчины устанавливают свои правила. Броснан был Бондом из 1990-х, с ним франшиза пережила крушение старой системы, а Крэйгу достался XXI век – неоднозначный, дивный, новый, гибридный мир, в котором поменялось все, от политики до личной жизни.