Марина Басманова была полной противоположностью Иосифу Бродскому — застенчивая, немногословная и спокойная, она всегда предпочитала оставаться в тени. Случалось, что приходя на дружеское застолье, она произносила всего три слова — «Здравствуйте!» и «До свидания!» — а весь вечер сидела со своим блокнотиком, поглядывая на друзей и делая быстрые зарисовки. Да, определенно у Марины был талант к живописи, который передался ей от родителей, известных ленинградских художников. Но сполна реализовать его она никак не могла. «Мне казалось, что ее зарисовки должны лечь в основу большого шедевра, которого так и не последовало», — говорил поэт Дмитрий Бобышев.
Вместе с тем, Марина была удивительно красивой девушкой. «Зеленоглазая, с высоким лбом, с темно-каштановыми волосами, обрезанными ниже плеч, очень бледная, с голубыми прожилками на виске», — описывала ее подруга Людмила Штерн. Когда Марина приходила в Эрмитаж, чтобы полюбоваться на великие полотна, мужчины-посетители с восхищением смотрели ей вслед. Было в ней что-то невероятно-притягательное — загадка, которую окружающим никак не удавалось разгадать. Марине это очень нравилось, поэтому она старательно поддерживала флер таинственности вокруг своей персоны. Девушка даже изобрела личный шифр, чтобы вести дневник, а над своей кроватью написала необычный девиз: «Быть, а не казаться». Почему она выбрала именно его? Никто так и не узнал.
Иногда в глубоких зеленых глазах Марины мелькал какой-то странный шальной огонек — внезапная дерзкая идея или озорная догадка озаряли ее лицо. Было в этом что-то демоническое. Но в следующую секунду Марина вновь менялась, возвращаясь к привычному спокойствию. Возможно, именно это пламя, которое она скрывала в своем сердце, и влекло ее к мужчинам такого типажа, как Бродский, — ярким, импульсивным и страстным. Мужчинам, которые могли раздуть ее огонь. Так или иначе, Марина влюбилась в Иосифа Бродского с первого взгляда. Они встретились на вечеринке в квартире будущего известного композитора Бориса Тищенко 2 марта 1962 года. И с того дня уже не расставались.
Бродский был ослеплен Мариной, боготворил ее и всем рассказывал, что однажды эта девушка обязательно станет его женой. Через месяц после встречи с ней он написал стихотворение «Я обнял эти плечи и взглянул…», на котором впервые появились инициалы «М.Б.». В последующие годы он посвятил своей возлюбленной такое количество стихотворений, которое не имеет аналогов в мировой литературе.
Иосиф и Марина любили гулять по Ленинграду, изучать его старинные улочки. Поэт читал своей пассии стихи, она же рассказывала ему о живописи и знакомила с картинами любимых художников. Порой они навещали общих друзей, и все как один отмечали, какая тонкая и трогательная связь чувствуется между ними. «Он не мог отвести от нее глаз и восхищенно следил за каждым ее жестом: как она откидывает волосы, как держит чашку, как смотрится в зеркало», — вспоминали Людмила и Виктор Штерн. Единственным человеком, кто тогда почувствовал, что в отношениях Иосифа и Марины не все гладко, была домработница Штернов. Когда за влюбленными закрылась дверь, она произнесла:
«Заметили, как у нее глаз сверкает? Говорю вам, она ведьма и Оську приворожила… Он еще с ней наплачется…»
Однако дело было вовсе не в приворотной магии. Ни родители Бродского, ни родители Басмановой не одобряли их отношения. Это огорчало молодых, но не так сильно, как различия их собственных взглядов и устремлений. Бродский мечтал о семье и детях, Басманова же наотрез отказывалась выходить за него замуж. Из-за этого они часто ссорились, после чего «расставались навсегда», но уже через несколько дней вновь сходились, потому что не могли жить друг без друга. Штерны рассказывали, как после одной такого «расставания» Бродский пришел к ним, съел тарелку супа и молча ушел. Руки у него были перемотаны грязными бинтами, на которых отчетливо виднелись следы крови.
Когда ситуация повторилась еще несколько раз, Виктор Штерн не выдержал и сказал Бродскому: «Слушай, Ося, кончай ты, это… людей пугать. Если когда-нибудь в самом деле решишь покончить с собой, попроси меня объяснить, как это делается». Иосиф мрачно кивнул. С той поры он больше не появлялся с окровавленными бинтами на запястьях — быть может, смог усмирить свои суицидальные порывы, а быть может, просто переключился на другие серьезные проблемы. Накануне нового 1964 года над Бродским нависла угроза ареста за тунеядство, и он был вынужден бежать в Москву. Марину он не мог бросить на произвол судьбы, поэтому попросил своего друга, поэта Дмитрия Бобышева, присмотреть за ней какое-то время.
Конечно, Марина расстроилась, что не сможет отпраздновать Новый год со своим возлюбленным. Чтобы ее подбодрить, Бобышев предложил встретить праздник в компании его друзей за городом. Но в тот вечер что-то пошло не так: они пропустили нужный поезд, а затем сели на электричку, которая увезла их в Зеленогорск, так что до дачи друзей пришлось добираться на мотоцикле. Раскрасневшиеся, уставшие, но веселые, они появились в дверях уже после боя Курантов. Затем Марина позвала Дмитрия пойти гулять по замерзшему заливу. Дружеская прогулка внезапно приобрела романтический оттенок, и молодые люди поцеловались. Дмитрий смутился. «Послушай, а как же Иосиф? — спросил он Марину. — Мы с ним были друзья, теперь уже, правда, нет. Но ведь он, кажется, считал тебя своей невестой, считает, возможно, и сейчас, да и другие так думают. Что ты скажешь?»
«Я себя так не считаю, а что он думает — это его дело», — неожиданно ответила Марина.
После прогулки они вернулись в дом и не расставались до самого утра. Как только начало светать, Марине в голову пришла безумная идея: она подожгла занавески в комнате Дмитрия и восторженно, словно маленький ребенок, воскликнула: «Посмотри, как красиво горят!» На шум сбежались все друзья. Тогда-то все поняли, что произошло между Дмитрием и Мариной той ночью. Друзья не простили Бобышеву предательства Бродского, и днем 1 января выставили его с вещами за дверь. Про Марину никто ничего не сказал.
Что касается Бродского, то он узнал о случившемся 10 дней спустя. Поэт сразу же занял 20 рублей у знакомого и побежал покупать билет на поезд до Ленинграда. Друзья отговаривали Бродского. Убеждали, что по приезде его ждет неминуемый арест. Но поэту было все равно — он должен был увидеть Марину.
Сойдя с поезда, Бродский помчался в квартиру возлюбленной, но там никого не оказалось. Спустя несколько часов он встретил Бобышева, и между ними состоялся очень жесткий разговор, который навсегда поставил точку в их дружбе. А еще через три дня Бродского арестовали. Суд постановил, что поэт должен быть незамедлительно выслан в Архангельскую область. Но Бродского, казалось, это абсолютно не волновало. Все его мысли по-прежнему были заняты женщиной, которую он так сильно любил.
«Это было настолько менее важно, чем история с Мариной, — впоследствии признался он Людмиле Штерн. — Все мои душевные силы ушли на то, чтобы справиться с этим несчастьем».
Именно в ссылке Бродский начал стремительно расти как поэт. И огромную роль в этом сыграла Марина, которая поехала вслед за ним в Архангельскую область, чтобы разделить тяготы его жизни. Бродский был готов простить ей все, лишь бы она была рядом. Но потом на горизонте появился Бобышев, и Басманова уехала с ним в Ленинград. А затем опять вернулась к Бродскому. И так несколько раз. Для всех участников любовного треугольника, тот период стал крайне болезненным и сложным. А в 1968 году, уже после возвращения Бродского из ссылки, Марина родила от него ребенка. Иосиф был на седьмом небе от счастья. Поэт надеялся, что теперь возлюбленная точно согласиться стать его женой, и они смогут создать счастливую семью. Но Марина была непреклонна — никакой свадьбы и точка.
В 1972 году любовный треугольник окончательно распался. Иосиф Бродский эмигрировал в Америку, Марина же предпочла остаться в России и растить сына самостоятельно. С Бобышевым она тоже рассталась.
Иосиф Бродский пытался забыть Марину в объятиях других женщин, но это не помогало залечить раны. Поэтому поэт продолжал общаться с главной любовью своей жизни с помощью стихов — на протяжении 17 лет после прощания с Мариной инициалы «М.Б.» с завидной регулярностью появлялись на его новых произведениях. Судя по творчеству Бродского, любовь к Марине окончательно умерла только в 1989 году, когда написал такие строки:
«Не пойми меня дурно. С твоим голосом, телом, именем
ничего уже больше не связано; никто их не уничтожил,
но забыть одну жизнь — человеку нужна, как минимум,
еще одна жизнь. И я эту долю прожил».
И уже через год Бродский, наконец, смог полюбить другую женщину — студентку по имени Мария Соццани, с которой (по словам друзей) он прожил самые счастливые годы своей жизни. Она была на 25 лет младше поэта… и как две капли воды походила на Марину Басманову в молодости.
О судьбе самой Марины Басмановой практически ничего не известно. В этом году ей исполнится 83 года. Она по-прежнему живет в Санкт-Петербурге и не общается с журналистами.
Фото: Getty Images
