За океаном Lady Pink знают все – если не по имени, то точно по стилю ее работ, которые красуются на поездах и стенах зданий по всей Америке. Ее псевдоним – это торжество феминизма в искусстве, хотя сама художница не скрывает и своего настоящего имени. Почему? Потому что за ним тоже стоит история: родившаяся в Эквадоре Сандра Фабара построила карьеру с самых низов, сразу же уехав учиться стрит-арту в далекий Нью-Йорк и сразу же отказавшись мириться с тем, что женщинам в клуб граффити вход закрыт.
Всего за несколько лет она стала звездой обеих Америк. Впрочем, и в Европе о Lady Pink и ее оригинальном творчестве знают не понаслышке. Так, представить легендарную художницу широкой европейской аудитории решили во французском доме Lancôme, предложившем Сандре расписать флаконы специальной серии культового аромата La vie est belle в ее фирменном стиле. А заодно рассказать, что женская свобода означает для нее самой, как она ухаживает за своей кожей и как, в конце концов, набиравший популярность феминизм позволил ей достигнуть успеха. Что получилось – читайте эксклюзивно на Marie Claire.
Об искусстве
Как вы стали граффити художницей? Вам – как женщине – было легко закрепить за собой место в мире уличного искусства?
Я начала увлекаться граффити, когда мне было всего 15. Причины очень просты и понятны любому подростку: хотелось быть популярной, классной, находить приключения, выражать собственные протесты и просто веселиться с друзьями. В 16 я начала расписывать поезда в метро, тогда же поступила в Высшую школу искусства и дизайна (High School of Art and Design), я начала знакомиться с художниками граффити по всему Нью-Йорку. Приключений стало больше, они стали веселее. Я вертелась в правильных кругах, попадала в правильные социальные группы.
Конечно же, я сталкивалась и с враждебностью, и с сексизмом: к примеру, я как девочка не могла попасть в специальный клуб для парней. Но была поддержка со стороны других. Скажу так, уровень враждебности и поддержки был примерно одинаков. В то время мальчики были уже достаточно образованы, так как феминистские движения 70-х и 80-х одинаково повлияли как на девушек, так и не парней.
Они правда хотели поддержать нас, верили в нас. Так что я спокойно продолжала расписывать поезда и постепенно выставлялась в галереях вместе с мальчиками постарше. Им было уже по 20, им уже неинтересно было заниматься поездами. Они желали двигаться дальше, выставляться. И они понимали, что им бы не помешала в команде женщина, чтобы повысить уровень репрезентативности. Они пригласили меня с собой. Я тогда все еще училась в школе, была совсем подростком. Но уже тогда я поняла: да, я художник.
Какая ваша работа производит на вас самое большое впечатление?
Не могу выделить какую-либо одну, у меня же их так много. Наверное, нет любимой…
Как появился псевдоним Lady Pink?
Мои давние друзья – те самые, с которыми я спускалась в метро – решили, что мне нужен женственный псевдоним. «Pink» – имя самое что ни на есть феминитивное. И в нем можно стилизовать буквы. Это был девчачий псевдоним, потому что в те времена ни один парень не решился бы на такое. А еще я добавила к своему имени «Леди», потому что в те времена увлекалась историческими романами о европейской знати: о герцогах, герцогинях, леди… Плюс, в школе мы, художники граффити, тоже были своеобразной знатью. У нас всегда были самые крутые столики, мы были самыми популярными у одноклассников. Так что я просто дала себе титул!
Где черпаете вдохновение?
Отовсюду, что бы я ни услышала, что бы ни почувствовала. Я просто наблюдаю за миром вокруг себя. Книги, видеоигры, телевидение, кино… Все это смешивается и складывается в моей голове, а затем просто находит выход в виде моей собственной интерпретации. Примерно так это и происходит.
А другие художники вас вдохновляют?
Да, на протяжении всех этих лет на меня влияли многие художники. Сначала это были мои друзья, которые работали лучше меня, затем ведущие представители течения, которые создавали великолепные и очень масштабные работы. Потом, когда я уже окончательно влилась в среду, меня стали вдохновлять художники, вроде Джорджии О’Кифф или же Тамары Лемпицки…
В своей работе вы уделяете много внимания цветам. Почему?
Не знаю, я даже никогда не думала об этом. Это часть моего творчества. Я думаю, я выработала в себе хорошее чувства цвета еще на ранних этапах. Цвет для меня очень важен. У меня даже комнаты в доме очень яркие – спальня, к примеру, фиолетово-зеленая. Поначалу у меня не было много красок. Баллончики в те годы было тяжело достать: зачастую у меня был лишь красный, желтый и синий. Но если мне нужен был розовый цвет, я всегда могла смешать красный и белый…
Есть такой вопрос, который вам никто никогда не задавал, но вы бы очень хотели на него ответить?
Мне задавали очень разные вопросы. Многие спрашивают нечто, вроде «Вас когда-нибудь арестовывали?» Ответ – нет. Такие вопросы я в принципе ожидаю. Но были и очень странные: например, с каким фруктом я себя ассоциирую? С бананом. Каким маленьким животным я хотела бы стать? Чихуахуа. Но никто не спрашивал меня, умею ли я шить. А я умею. Умею ли я готовить? Да, конечно. Ухаживать за садом? Да. То, что я художник, не означает, что я не умею делать все эти вещи.
Что вам нравится в вашей работе?
Реакция людей. Особенно, детей, пожилых людей или же тех, кто почти не ходит по галереям. Широкой публики, в общем. Я вижу, что им все это нравится. Что они ценят то, что искусство приблизилось к ним. Оно становится частью их жизни. Они видят его на улицах, реагируют на него каждый день – например, чинят окна в старом доме, если на нем красуется произведение искусства. Мне нравятся такие реакции. Это самый настоящий отклик от людей.
О Париже
Вы уже были в Париже? У вас есть личные истории, связанные с этим городом?
Раз или два, в основном, по работе. Однажды меня вывезли сюда очень талантливые французские ребята, The Mac Crew. Они написали очень милый мурал в виде мультика, в котором я, якобы, убегаю от полиции. Это был очень хороший сюрприз. После этого у меня было несколько дней на себя. Я пошла в Лувр – вот и все мое воспоминание о Париже… В основном я всегда путешествую по работе, так что у меня не бывает времени, чтобы ходить по достопримечательностям.
А вы сами создавали муралы здесь?
Я расписала стену на фестивале Kosmopolite здесь, в 2004 году. Там проходила выставка и благотворительный аукцион. Вот и все.
О La vie est belle
Что вдохновило вас на такой дизайн для флакона? Как вы над ним работали?
Lancôme просто показал мне, какие мои работы нравятся команде. Это стало отправной точкой. Мы решили обратиться к «корпоративному граффити» – это граффити, у которого есть свой стиль, но в то же время в нем узнаются черты бренда. Я представила более 150 дизайнов. Пробовала разные вариации, разные шрифты. Это был весьма ценный опыт.
Как бы вы описали свой результат в нескольких словах?
«Дикий стиль корпоративного граффити».
Какой вы представляете женщину, которая могла бы приобрести такой аромат?
Понятия не имею! Когда я спросила Lancôme, кто их целевая аудитория: мне ответили, что все женщины – молодые, зрелые – влюблены в La vie est belle. Я же все равно представляю, что главная покупательница этого продукта – молодая и дерзкая девушка.
Вы почувствовали отличие в работе над муралами и над флаконом парфюма? Что далось сложнее?
Создавать мурал, расписывать холст, работать на бренд… Все это очень отличается. Самая большая сложность при работе над флаконом заключается в том, что она требует компьютерных навыков. А это немного не моя специализация. Для специального издания La vie est belle мы разрабатывали дизайн на компьютере только после того, как я представила эскиз. Иногда мои запросы не совпадают с возможностями компьютера.
Кроме зрения, какие органы чувств вы используете при работе над своими произведениями?
Осязание. Мне нужно чувствовать, как работает баллон, как двигается кисть. Забавно, что я не могу использовать баллон, если не слышу, как распыляется краска. Мне это нужно. Однажды я расписывала стену на одном из фестивалей, а музыка была такой громкой, что я даже не слышала собственных мыслей. И просто не могла распылить краску, как надо.
О Lancôme
Lancôme желает передать современным женщинам идею, которую условно можно перевести так: «Осмелься быть счастливой». А у вас какое понятие счастья?
Я очень счастлива сейчас, так что как я могу дать этому определение? У меня прекрасная жизнь, мои картины популярны, хороший муж, хороший дом и парочка пушистых питомцев. Вот мое счастье.
Не могли бы вы перечислить несколько самых счастливых моментов вашей жизни?
Один из самых счастливых моментов в моей жизни произошел, когда я впервые увидела свое имя на поезде метро. Неважно, каков ваш возраст, – вы все равно будете прыгать, как пятилетняя девчонка. Вы просто знаете, что нашкодили, но все равно молодец! Другой счастливый момент – когда я увидела свои работы в художественной галерее. Это была PS1, которая позднее стала частью Нью-Йоркского музея современного искусства. Мне было всего 17. Мои работы висели с картинами Кита Харинга и Жан-Мишеля Баския. И, конечно же, я была очень счастлива, когда вышла замуж и когда приобрела тихий домик за городом.
У вас есть какие-нибудь средства от Lancôme?
У меня всегда были средства для ухода за кожей и для макияжа от Lancôme. Я родилась в Эквадоре, а нас, латиноамериканок, учат ухаживать за собой с 12-13 лет. Я всегда наношу макияж, не могу без него даже из дома выйти. Даже живя за городом… И я, конечно же, всегда увлажняю кожу – утром и вечером. А вот парфюмом я лично пользуюсь редко: только на специальных мероприятиях, типа открытия галереи, когда мне приходится приветствовать и целовать огромное количество людей. Это придает мне уверенности в себе.
Фото: REX, ladypinknyc.com, Instagram (запрещенная в России экстремистская организация), архив пресс-служб
