Речь 31-летней Алисии Викандер льется легко, смех заразителен. Она за рулем, похоже, ей нравится проводить время в машине. Мы в Англии, и дорожное движение кажется сравнительно спокойным.
Алисия – гражданка мира. Родившись в шведском Гётеборге, она не задумываясь перемещается со съемок фильма «Птица землетрясения» в Японии на съемки биографического фильма о феминистке Глории Стайнем в США. Легко представить, что после Англии она захочет провести время с мужем, актером Майклом Фассбендером, в Лиссабоне, где их окружают покой и меланхоличная красота.
Marie Claire: Во время работы с Louis Vuitton у вас сложилось прекрасное взаимопонимание с Николя Жескьером.
Алисия Викандер: Да, я большая поклонница его самого и вещей, которые он создает. Они как доспехи, защищают, помогают чувствовать себя сильной, придают уверенность в себе.
По словам Жескьера, вы нравитесь ему тем, что не идете на компромиссы. Разве такое возможно? Мы все вынуждены в чем-то уступать.
Согласна, я не заслуживаю этого комплимента. (Смеется.)
На компромисс можно идти ровно до той границы, за которой начинаешь изменять себе.
Иногда люди уступают, чтобы избежать риска.
Я люблю рисковать и восхищаюсь людьми, которые этого не боятся. Артистическое ремесло требует прыгать в темные омуты. Это касается и Николя. За его коллекциями – видение мира, которое не похоже ни на чье другое. Он использует знание архитектуры, чувство объема, понимает, как создать собственную вселенную для каждой женщины. При этом не теряет связь с реальностью, остается скромным, интересуется людьми. В его мире это встречается нечасто.
Сотрудничество с ним не вызвало у вас желания когда-нибудь запустить свою линию?
О нет, я совершенно не умею рисовать! По моим рисункам невозможно понять, что я хотела изобразить. (Смеется.) Дизайн одежды – не мое, а вот попробовать себя в дизайне мебели я бы не отказалась. Когда в 13 лет у меня появилась возможность что-то себе покупать, одной из первых покупок стал журнал об интерьерах. Я сама занимаюсь реновацией и украшением двух домов, которые мы с мужем купили. Обожаю подбирать мебель.
В фильме «Птица землетрясения» вы время от времени говорите по-японски. Трудно ли было в короткий срок освоиться с таким сложным языком?
Нелегко! Я учила и повторяла реплики на японском каждое утро, пока меня гримировали и причесывали. Я открыла для себя Японию несколько лет назад и была настолько потрясена культурой, что не могла дождаться возможности приехать на более долгий срок. Искала работу, которая оправдала бы мое присутствие.
Приглашение сняться в фильме жанра нуар по отличному сценарию стало настоящим подарком.
Вы согласились сыграть феминистку Глорию Стайнем в юности. Удалось познакомиться с ней лично?
О да! Глория невероятная. Ей 85 лет, но она выступает перед публикой, пишет книги и статьи, отстаивает идеи феминизма так же яростно, как в первые дни. Истинный миссионер, борец за правое дело. И одна из самых умных женщин, которых мне доводилось встречать.
Продолжая тему замечательных людей, какую роль в формировании вашей личности сыграл папа-психиатр?
Мой отец обладает редким даром приглашать собеседника к откровенности своим молчанием. Он – чемпион мира по умению слушать. Когда я грущу или не могу собраться с силами, мне достаточно поговорить с ним по телефону, чтобы почувствовать себя лучше. Возможность позвонить и просто выложить ему всё невероятно меня мотивирует. Он приехал повидать меня на съемках «Птицы землетрясения» в Японии, и режиссер сказал: «Я два часа рассказывал о себе этому незнакомому человеку так откровенно, как никогда и никому. За все это время сам он произнес всего несколько слов. И только в конце я понял, что это и есть твой папа-психиатр. Он просто суперкрут».
Чему он вас научил?
Свободно выражать чувства и следовать своим путем. Он никогда меня не осуждал, ничего не навязывал.
А какие у вас отношения с мамой?
Мы очень близки. Она тоже актриса. Благодаря ей я с детства погружена в мир искусства – мы вместе посещали музеи, театры, читали книги и даже смотрели «Индиану Джонса»!
Вы как-то сказали, что нарастили панцирь, который позволяет прятать тревогу и нервозность.
Не думаю, что в этом есть что-то особенное. Каждый человек ищет способ справляться с неконструктивными настроениями и внутренними конфликтами.
Страсть, которую я питаю к работе, не защищает меня от неуверенности в себе. Это две стороны одной монеты.
Я стараюсь не показывать сомнений, когда речь идет об интересном проекте.
Как вы ограждаете себя от некомфортных аспектов славы?
Не подливаю масла в огонь, вне экрана не делаю ничего, что могло бы привлечь лишнее внимание. Часть года мы с мужем живем в Лиссабоне – наполненном культурой городе, который представляет прямую противоположность Лос-Анджелесу. Там вообще нет культа знаменитостей, нас просто оставляют в покое, позволяют жить расслабленно и не претенциозно.
Алисия, в юности вы трижды безуспешно поступали в школу драматического искусства. Рассматриваете ли вы свой успех как месть?
Я рассматриваю все как знаки судьбы. Если бы меня взяли в ту школу, бог знает, кем бы я стала. Актрисой театра со всеми недостатками профессии, но без бонусов увлекательной жизни, которая есть у меня сейчас? Судьба расставила все на свои места. Срезавшись в очередной раз, я получила роль, которая дала старт карьере.
В октябре вам исполнился 31 год. Думаете о материнстве?
Давно. Пока я оставляю все на усмотрение природы, но не сомневаюсь, что дети у меня обязательно будут.
Текст: Фабрис Гано
Фото: Томас Уайтсайд
