«Не называй Питер Питером», или Новейший гид по Северной столице

Родное болото

Не пытайтесь понять Петербург – это бесполезно, он сам себя не понимает. Потому что нет какого-то одного Петербурга – а есть семь, десять или даже пятнадцать разных Петербургов, как Ньюпортов у Торнтона Уайлдера. И в каждом живут особенные петербуржцы, в особенных домах, с инаковыми ритуалами, смыслами, привычками и ритмом. Интеллигенты и бонвиваны, роковые красотки и денди, бизнесмены из 1990-х и гении новых медиа, они говорят на разных языках, ходят в разные рюмочные, носят разные тренчи и никогда не сойдутся по поводу фильма «Лето» – у каждого будет свое особое мнение. Особость – вообще про Петербург: это особенный город, и здесь все так считают. Даже если кокетливо называют родные берега «болотом». Нам так можно. Вам – нельзя. И «Питер» тоже не говорите. Вы же не называете себя – «себяшкой»? Вот и Петербург оставьте в покое.

Это он только прикидывается рациональным, прикрываясь аркой Главного штаба, дорическими ордерами, классицистическими портиками и вытянутыми пружиной атлантами. Никакого рацио! Хаос в чистом, первозданном виде, голая эмоция, эрос и танатос. Не город, а иммерсивный театр. И я предлагаю вам купить билет на этот спектакль с сеансом глубокого погружения, чтобы, занырнув в его дворцы и дворы-колодцы, спустя три дня спросить у себя «Что это было?» и, может, ничего не вспомнить.

Но позвольте, я расскажу, как было дело. Сначала все шло по плану: вы сходили на ретроспективу Кабаковых в Эрмитаже, потом – выставка контемпорари в Манеже, бранч на траве с «бенедиктом» и булочками в Новой Голландии, «Ярославна» балетмейстера Владимира Варнавы на Новой сцене Мариинского театра, файф-о-клок в «Ротонде» «Астории» с видом на Исаакиевский собор и солнечные ванны у Финского залива в новейшем пространстве Порт Севкабель. В сенсационном ресторане Birch на Кирочной шеф-повар Арслан Бердиев кормил вас гаспачо и брискетом. Далее экскурсия по крышам, парадным и полуразрушенным, но прекрасным особнякам с блогерами @vladislavkarpyuk и @st.petersburger. Когда сделаете селфи на фоне кариатиды с отвалившимся носом, не забудьте поставить хэштег #всетлен. Отгуляв по улице Рубинштейна, главной ресторанной магистрали города, вы сталкиваетесь в легендарном Duo Asia с Данилой Козловским, Дуней Смирновой и Анатолием Чубайсом и от восторга заказываете у шефа Дмитрия Блинова все гребешки с кремом из кукурузы, какие можно найти на его открытой кухне. Ближе к вечеру – техно-вечеринка на заводе, прогулка по рекам и каналам, диско-рейв в клубе «Кузня» и неистовое кружение с прогрессивной общественностью в баре «Скотный двор». Что было дальше? Вы в иммерсивном театре и сами выбираете, кто вы и куда вам идти. А когда проспитесь, увидимся в «Рубинштейне»: я буду пить ледяную каву в компании нимф и кьеркегоров и держать журнал «Собака.ru» в руках.

Театры

Есть на Литейном проспекте одна арка (на пересечении с улицей Белинского), по пути в театральную академию она позволяет срезать угол. Актерам там ходить нельзя. Пройдешь – не будут давать главных ролей. Смешно, конечно. Лет 15, наверное, я обходил ее стороной. А потом, когда решил, что больше актером не буду, стал нарочно только через нее и ходить.

По Петербургу я всегда пешком – отличный город для иммерсивного театра, огромное количество фантастических локаций. Я здесь много где жил. Часто менял квартиры. И будто бы весь его прожил. Не знаю, как объяснить. Будто бы настолько сильно его любил, но мы расстались. И я по-прежнему его люблю. Но находиться долго не могу. День или два максимум.

Есть у меня несколько театральных точек в Петербурге. БДТ – театр, который остается в живейшем состоянии и на высочайшем уровне. Его таким делает Андрей Могучий. У «АХЕ» поя­вилась площадка «Порох». Любопытное пространство «ЦЕХЪ». В Но­вой Голлан­дии студия Дианы Вишнёвой. Пока Бутусов был в Театре Ленсовета, этот театр тоже был моей «театральной точкой». И, конечно, нельзя не назвать Малый дра­матический. Но он академический, скажем, очень. 

Сленг

Мы выросли на улице Мойка, дом-помойка, третий бачок справа. На улице Стачек, дом собачек, квартира кошек, восемь окошек. Мы кривые, больные, печальные, в на­шем море купаться нельзя. Что нам остается? Сосули (так экс-губернатор Петербурга Валентина Матвиенко называла сосульки) да шавер­ма (правильное название шаурмы, донер-кебаба или мяса в лаваше). На самом деле все пышки (пончик) смешались в одной парадной (подъезд), речь наша давно перепуталась, а всеми этими поребриками (бровка или бордюр) щеголяют специально, чтоб отличаться от москвичей. Но есть реально питерская лексика. Так, девушки. Сей­час будет трюк: я запихну в одно предложение поезд, вок­зал, памятник, свитер, дорогу-дублер, два типа застройки и три топонима.

Приезжаете на Мосбан (Московский вокзал), берете электрон (электричка) на юг и там осторожненько, не снимая бадлона (водолазка), бродите по Бухаре (Бухарестская улица), да до Стамески (мемориал «Героическим защитникам Ленинграда»), мимо кораблей (типовой ленинградский дом советских времен с та­кими длинными окнами) и точек (дом башенного типа), по Юзам (район Юго-Запад), по США (Слышен Шум Аэро­дрома – Ульянка, родные места автора), только в карманы (дорога-дублер) не заходите. Там-то и начинается Петербург.

Заучить мосты-каналы, чтоб сойти за своего, может любой. Но настоящий Петербург – это Просвет (Проспект Просвещения), Гражданка (Гражданский проспект), Три хохла (окрестности улиц Дыбенко, Крыленко и Ан­тонова-Овсеенко) и Зоолетие (Парк 300-летия Петер­бурга), где и живут четыре миллиона из наших пяти.

Как в старинном анек­доте про актера:

– А вы и в жизни переигрываете?

– Вранье, каналья, будь ты проклят!

Петербуржцы скажут, что мне пора на Пряжку, а то и в Скворечник (петербургские психушки, вроде московской Кащенко), и наши раз­личия гораздо глубже. А по мне неважно, как вы назы­ваете стиралку – резинкой или стеркой. Главное – не путать ее со стиральной машиной.

Крыши

Обводный канал и Лиговский проспект, в прошлом самые грязные и неблагополучные районы заводов (тут зародилось слово «гопники» и они сами), сегодня место, где вырастают творческие кластеры. Надеюсь, в один прекрасный день здесь образуется наша собственная HighLine и появится много зелени. Экскурсии по крышам СПб – наш новый туризм. Можно пройти по «системе» крыш, переходя с одного дома на другой (благодаря уникальной застройке центра это возможно). Нева, Фонтанка, Адмиралтейство, доминанты Петербурга – Исаакий или Спас на Крови – все на ладони. Но честно скажу: это аттракцион не для слабаков.

Я решилась на эту историю в поиске локации для съемки. Спускаться нужно было по полуразвалившейся строительной лестнице, потом прыгать на крышу с крутым скатом, что я и сделала, после чего стремительно сползала к краю, но меня успели подхватить! На этом моя прогулка закончилась. Инстинкт самосохранения победил.

Неспящие красавицы

Петербург всегда славился проститутками. Причем в отличие от московских шлюх, которых современники характеризовали как очень запаренных и тяжелых, антисанитарных, питерские заметно выигрывали и считались высокой экзотикой. Я расскажу вам, почему. Особой любви и деликатности в этой теме не обещаю. Проституция, как дело житейское, существовала всегда. Даже в самые вроде бы драматические времена, когда все было пропитано царебожием и когда вроде бы безостановочно гремели церковные колокола. Она была, скажем так, безрекламной. И очень грязной в этой своей ипостаси.

Не открою Америку: все города России до середины XIX века воняли фекалиями. Это был основной, самый мощный запах. По той причине, что канализацию еще не придумали. Что в Петербурге, что в Москве, что в Лондоне – сотни тысяч людей, несколько сотен тысяч лошадей, отходы мясных фабрик, помои кухонного типа... Все это воняло и кишело. И на фоне запаха – необыкновенно уродливая жизнь, наполненная до отказа несчастными женщинами, чьи мужья уходили в солдаты чуть ли не на 25 лет, погибали там сотнями. И никаких надежд прокормиться...

Огромные гаремы в помещичьих усадьбах – история российской повседневности. У любого барчука в распоряжении как минимум 40–50 «вагин», готовых на все: сенные девки, работницы по дому, обслуживающий персонал при усадьбе. Вы хорошо понимаете реакцию молодого Онегина? Конечно, предложение руки, сердца и других частей тела от прыщавой тринадцатилетней Татьяны он воспринял как совершенно абсурдное. Его можно понять. Мы имеем дело с сытым в этом смысле слова человеком.

Крепостническое, антисанитарное под взопревшими сарафанами, разовое, быстрое, в придорожных трактирах, на постоялых дворах – вот что представляла собой проституция московская. Петербургская была иной – с закосом на европейскость. Потому что город очень влияет.

Петербург не мог не видеть разницы между собой и остальными пузатыми одноэтажными городишками. Петербург всегда понимал, что особенный. В лице петербуржских проституток подковались исключительно интересные кадры, социально мощные персонажи.

Они могли что-то говорить по-французски, порой даже по-немецки. Это были проститутки, которые что-то слышали про политику, от клиентов они цепляли словечки и термины, могли поддержать разговор о войнах или о выставках в Академии художеств. Совершенно другой уровень по общению и несколько другой уровень по гигиене.

Вспоминаю необыкновенный случай: я тогда работал в Музее Пушкина и обнаружил в хранилище странную трубочку – двухчастную, она развинчивалась. Полированное серебро с приличными камнями. Вшиволовка Натальи Гончаровой. Да, у Натальи Николаевны, естественно, были вши – и лобковые, и платяные, как они были тогда у всех. В глубине трубочки помещалась капля жидкого меда. Вошь сползала по серебру, приклеивалась к меду, и потом уже горничная девка иголкой вытаскивала барских паразитов.

Вшивыми были все, и ангел чистой красоты, и петербуржская проститутка. Но именно наши начали внедрять какие-то смешные и очень интересные гигиенические тренды. Например, первыми в России стали использовать меркин – лобковый голландский парик. Считалось невероятным шиком украшать его бантами и стразами. Соответствующее место, разумеется, выбривалось, потому что иначе невозможно работать... Такого рода изыски в сочетании с еще более бесстыжими и забавными приспособлениями того времени приводили всю остальную Россию в состояние глубочайшего ступора.

Революция, как известно, полностью прокрутила колесо фортуны. Пришла пора Коминтернов. Вчерашние петербуржские проститутки спокойно могли сидеть в каких-нибудь губкомах, ЧК и даже возглавлять их. Позже советская власть полностью увела проституцию из общественного поля. По мере того как эти дамы обвешивались орденами и социальными реликвиями, они все меньше вспоминали о прошлом, проявляя предельную нетерпимость к новым девчонкам и «вагинальному бизнесу» на улицах Петербурга. Проституцию выдавили на вокзалы, на Лиговки, в проходные дворы. Там она была деклассирована и существенно деградировала.

Потом, правда, возродилась, уже в позднее советское время, но в рафинированном варианте вроде гостиницы «Интурист» (под негласной опекой оперов и в нежном с ними контакте). В советское время в гостинице «Европейской», например, работала проститутка по кличке Каракум. Она была настолько знаменита, что ее показывали избранным гостям как достопримечательность города. Очень немолодая огромная разбитная девка, скажу я вам.

Комары

В Петербурге красивые парни. Классные пляжи. А в кране – плохая вода, уж не знаю почему, но многие жа­луются на проблемы с волосами и кожей. С другой стороны – в чем проблема? Захотел – уехал на море. Сел на поезд или, как я, на велосипед, и через 1,5 часа ты на месте. Петербург ведь стоит на берегу Финского залива, а Финский залив впадает в Балтийское море. Хорошие пляжи в Солнечном, в Комарово­. Озера всякие торфяные у нас есть. Природа за городом потрясающая. Столько всякой живности, как в джунглях. Насекомые-мутанты. Вчера видела необычный микс мухи и пчелы. Вообще не поняла­, что это было, очень испугалась. Петербург, между прочим, комариный город. Куда ни сядешь вечером, везде комары. За городом – приготовьтесь, – как только вечереет, ты выходишь на улицу и за секунду тебя уже 80 комаров облепило, а через минуту все тело в комарах.

Ты можешь весь обмазаться защитным кремом, еще и попшикать на себя сверху. А петербуржские комары просто сядут на все это и с еще большим аппетитом продолжат сосать твою кровь. Мне кажется, комары здесь, как люди, устойчивы просто ко всему. Правда.

Девушки и печаль

В Петербурге очень размеренный ритм. Мы можем позволить себе расслабиться. И то ли погода, то ли атмосферное давление, но некоторая необъяснимая печаль периодически одолевает жительниц Петербурга. Призадумалась (о судьбе мира или о натирающих туфлях) и что-то опечалилась. Очень хорошо про это сказал мой друг, писатель Александр Цыпкин. Точно заметил: «Девушка петербургская в каком-нибудь десятом поколении, она какая? Квартира у нее есть, досталась от бабушки. А то, что ремонт от бабушки достался, – так это шарм! И дача под Зеленогорском семейная, хоть и ветхая. Учится она на филфаке и любит гулять пешком. Ей автомобиль-то не нужен. Как о такой заботиться? Приходится мозги включать. Здесь подарками не спасешь. Реальная забота – это спасти ее от депрессии. А что в женщине привлекает? В женщине привлекает психоз».

Чуткие у нас женщины, эмоциональные. Еще одно средство от хандры – искусство, театр в частности. Художественный руководитель БДТ Андрей Анатольевич Могучий сегодня абсолютный законодатель театральной моды Петербурга. Посмотрите хотя бы его премьеры. «Три толстяка» (кстати, можно с детьми). И «Губернатора» тоже очень рекомендую.

Гастро-тренды

Это пиццерии и французские бистро. Мы ждем ренессанса этих великих культур. Также, устав от «простых» интерьеров, некоторые вкладывают в дизайн. Из последних рекомендую Tiger Lily – совсем новое и дико модное место от людей с хорошим вкусом. Москва все еще перенимает у нас опыт. У нас тут народ беднее и, как следствие, изобретательнее. Публика требовательнее, так уж сложилось. Вышла в тираж концепция «повар-хозяин» после успеха Димы Блинова. Все теперь хотят так же. Получается не у всех. Всегда советую чайную «Солярис» на крыше пространства «Пальма», наш «БарМитя», самый маленький бар в Петербурге – 7,5 метров) и мой ресторан «ЕМ», это авторская кухня и уникальная концепция (такого нет не то что в Москве, но нигде в мире).

Блошиный рынок

Что мои глаза видят в Петербурге? Родную Академию на берегу лебединого озера, Мариинский театр. Улицу Зодчего Росси и магазин «Дикси» на Фонтанке. Я вообще не тусуюсь. Изредка охочусь. Сейчас в модельной среде Петербурга очень модно покупать уличный секонд-хенд и винтаж. Винтажных магазинов очень много. Есть один хороший в «Ткачах» (креативный кластер Питера. – MC). Довольно дорогой. Туда привозят вещи с европейских барахолок. Я могу позволить себе вещи из магазина, но предпочитаю именно этот вариант. Самый крупный в Пе­тер­бурге блошиный рынок расположен на стан­ции метро «Удель­ная». Криминальный райончик. 

Про­цен­тов восемьдесят моделей покупают себе что-то в секонде: выглядеть надо так, чтобы тебя запомнили – пре­зен­та­бельно или по-сумасшедшему. Недавно, например, сре­ди мешков одежды я нашел на «Удельном» отличный тренч Ив Сен-Лоран. Абсолютно новый. Но слишком старый фасон, поэтому не стал его брать. Взял джинсы Mustang, винтаж. Идеальные на меня – новые, а цена сме­шная. Записывайте: на «Удельный рынок» надо идти в портосах, в старых кроссовках, в сапогах деда или в са­мой дешевой куртке. Если продавцы поймут, что у вас есть деньги, – на лояльные цены не рассчитывайте. Там для каждого – своя цена.

Мифы Эрмитажа

Есть шутка про то, что длина эрмитажных залов – пять километров, соответственно, если вы будете двигаться со скоростью 5 км/ч, то за 60 минут осмотрите весь музей. Но если серьезно, то в Эрмитаже нужно поменьше читать «этикетки» (читать надо дома), здесь – смотреть. Постараться прочувствовать три вещи: дворец, в котором рождались, жили и умирали цари и царицы; именно в этих стенах случилась революция; и тут величайшая в мире коллекция шедевров. Сегодняшний музей должен быть максимально раскрыт и развернут. Эрмитаж – музей универсальный, поэтому в нем есть все – от величайшего искусства до простых совершенно чувств, например человеческой любви к животным.

Миф про котов, как и все мифы Эрмитажа, восходит к XVIII веку. Императрица Елизавета обнаружила, что во дворце развелось много крыс, приказала найти управу. Выяснилось (уж не знаю как), что во всей Российской империи самые злые коты живут в городе Казань. Из Казани привезли несколько возов котов и кошек. Крыс они победили. И до блокады в подвалах и во дворах музея жили их потомки. В блокаду погибли. 

Для детей мы делаем ежегодный День эрмитажного кота. Дети этих кошек и котов кормят, рисуют.

Петербург – город осторожный и медленный, вдумчивый, сконцентрированный на себе самом. Его культурный фон такой же осторожный и медленный. У нас есть молодые интересные художники (я бы выделил группу «Непокоренные» и круг художников галереи Anna Nova и Марины Гисич, но на самом деле их гораздо больше), замечательные танцоры, выдающиеся музыканты. Но из всего этого не делается чего-то совершенно брендового намеренно, многие люди не хотят, так сказать, выпирать.

Постоянный спектакль движущихся небес – это тоже совершенно особая история Петербурга. Здесь много неба. И это небо все время меняется. В акватории Невы оно одно, в акватории Обводного канала – другое. Улицы города перетекают друг в друга под определенными углами, соотношение ширины улицы к высоте здания тщательно просчитывалось. Здесь особая геометрия, уникальная пропорция. Это хорошо видно на Галерной улице. Или на улице Зодчего Росси.

Вы чувствуете себя в некой сетке, как в системе координат.

«Бутылка»

Все основное время я провожу на острове, в культурном кластере Новая Голландия. А точнее – в детской арт-школе «Маяк», в которой я куратор отделения звукорежиссуры и саунд-дизайна. Там построена студия, и я учу детей, как ею пользоваться, как писать музыку. В общем, небанальная вещь. Рядом находится «Бутылка», недавно отреставрированное здание, где проходят концерты классической музыки и современной. В здании «Бутылки» много кафе, баров, ресторанов. Я предпочитаю «Рюмочную». Периодически пью там кофе с Мишей Феничевым из группы 2H Company, он там работает.

Что сегодня в музыкальном тренде города – вопрос сложный. Каждому – свое. Певица Гречка, группы «Пошлая Молли», Слава КПСС, Монеточка, Shortparis. Ну, не знаю, группа Little Big. Oxxxymiron – нельзя не упомянуть этого человека и его лейбл Booking Machine. Все, что там происходит, – сейчас именно хот и топ. Потом Boulevard Depo – современная street culture.

Фестивали очень популярны – Urban Culture Fest, GAMMA Fest, Stereoleto. «Маятник Фуко» – агрессивный музыкальный фестиваль, только что родившийся, но уже набравший популярность. За классикой нужно идти, безусловно, в Мариинку. И без вариантов. Танцевать диджей-сеты – в бары на Конюшенной площади. Выбирайте «Танцплощадку» или «Гештальт» – не ошибетесь.

Модная тусовка

Концептуально модная тусовка в Петербурге не меняется веками. Что при Романовых, что при Полтавченко: в большом свете – девицы на выданье, блеклые чиновники, молодящиеся старухи, непризнанные поэты, обольстительные пьющие дивы, охочие румяные отроки, оптимистичные банкроты, мамаши с уставшими глазами. Очевидный дефицит героев рождает моду на суррогатную правду, и тогда героями становятся шуты. Не меняются лишь декорации. А самое прекрасное в этих вечных барокко, модерне и ампире – юность, беззастенчиво разминающаяся перед большой жизнью на их фоне. Главные центры притяжения этого лета выбирает именно молодая поросль: Порт Севкабель, ArtPlay, фестивали, футбол, выпускные, рейв, любовь. И, конечно, да – белые ночи по-прежнему романтичны. 

Дресс-код

Отдохнули темные силуэты пальто на скамейке, встали и тихо пошли к выходу из парка. За ними потянулся шарф, который свисал до самой земли. На скамье остались совершенно беспомощные перчатки в панике. Стало темно и сыро. Они замерзли, но знали, что за ними обязательно вернутся. Утром прибежало что-то, схватило одну перчатку в зубы и убежало, рыча и покусывая, за второй оно явилось позже. Так перчатки попали к куртке, которая гуляла с чем-то. Куртка узнала перчатки и отнесла их к пальто. Все были рады. Что-то неистово виляло чем-то. Брюки сползли с ног на пол, ложились складками на ботинки, потому что зверски устали. Юбка крутилась, потому что ей было неловко, туфли вообще смутились, шляпу сдуло ветром. Только сорочка и блузка держались до последней пуговицы.

Идеально подтянутый носок любил чулок, который опускался и морщился, потому что жил с резинкой, резинка висела на поясе, а пояс зависел от талии, талия обожала денди, который владел носком.

Карманы любили бедра и ненавидели руки. Лопнули от ревности, и их зашили. Они только этого и хотели.

Братья-воротники имели разную жизнь: первый имел одну пуговицу всю жизнь, второй перебирал съемными накладными воротничками и носил брошку, третий укладывался вокруг шеи и смотрел на голубую жилку. Два первых жили долго-долго, а тре­тий, самый романтичный, умер неожиданно и быстро.

Синие шелковые туфли хорошо играли с желтым платьем. Оно волновалось, ветер играл его подолом. Белые брюки бегали за шляпой, которая катилась по берегу, играя с песком. И все играли в счастье.

Отличница мучила свой белый воротничок каждый день. Она его трепала в воде, жгла утюгом, колола иглой, а он ее душил и душил.

Шарф устал трепаться и зацепился за колесо. Хотел отдохнуть.

Финский залив

Когда я еду на Новую Голландию от улицы Восстания, где я живу, каждый раз думаю: «Боже, какой же у нас красивый город». Но летом из Петербурга нужно уезжать. Нужно садиться на электричку на Ленинском или на Балтийском вокзале, ехать в сторону Петергофа. Проезжать дальше, выходить в Ораниенбауме (дворцово-парковый ансамбль на южном берегу Финского залива в 40 км от Петербурга) или гулять на станциях Калище или Краснофлотск, где тоже есть выход к заливу. Зачем? Чтобы получить тот самый inspiration, который помогает жить и функционировать.

Моим первым местом силы в городе была улица Малая Садовая и Манежная площадь. Там познакомились, допустим, с Колей Ришем, который сейчас Chop-Chop, Birdie, знаменитый парикмахер и, как выяснилось, отличный диск-жокей. Сейчас Коля живет между Москвой и Берлином. Именно Малая Садовая повлияла на мою связь с компанией людей, которые позже начали играть на гитарах вокруг фонтанов на Манежке напротив Дома Кино. Потом эта вся тусовка начала разбредаться потихонечку по клубам.

Последние два года мое место в Петербурге – ресторан-клуб Kuznya на Новой Голландии, нахожусь там практически каждый день. Работаю с суперкомандой. Это даже, наверное, «работать» уже не называется. Это реально единое организмовое ощущение с ребятами – с директором Машей, с друзьями. На входе, к примеру, у нас стоит Артемий Гунбин, наш вокалист из Kito Jempere Band. Мы всей группой там встречаемся на обеды. Короче, Kito Jempere Band наполовину состоит из тех же самых участников, что и Kuznya Band.

Где в Питере пить

Если вы устали от словосочетания «в Питере – пить», то представьте, как устали от него петербуржцы, и тем не менее от судьбы не уйдешь. В Петербурге самое большое количество баров на душу населения, лучшая крафтовая пивоварня России, радикальные винные бары и уникальный формат рюмочных, где ребята в винтажных вещах Maison Margiela обсуждают «Апологию математики» под водку и бутерброды с рижскими шпротами или килечкой. Ниже 10 рекомендаций, как культурно отдохнуть в культурной столице:

1. El Copitas – лучший бар России по версии The World’s 50 Best Bars. Бар находится во дворе на Колокольной улице, в этом же дворе, по легенде, живет Елена Ваенга. Но настоящий инсайт в том, что надо следить за расписанием работы бара, ведь El Copitas – это единственный бар Петербурга, куда приезжают лучшие бармены мира и делают это регулярно, как правило, по четвергам и воскресеньям.

2. В этом году исполняется 200 лет иконическому зданию – особняку Лобановых-Ростовских. Как вы, конечно, помните, именно на одном из львов у парадного подъезда дворца пережидал наводнение, глядя в сторону метро «Приморская», Евгений – герой «Медного всадника». А сегодня в особняке отель Four Seasons и бар с лучшим, по моему мнению, в России авторским негрони – Xander Bar.

3. Интеллигентные места на самой ресторанной улице – Рубинштейна: владелец лучшего книжного магазина «Подписные издания», Михаил Иванов, открыл демократичный винный бар Black Books. А недалеко от «чернокнижников» расположен Orthodox бар.

4. Если выбирать паб для знакомства с крафтовиками, то я рекомендую AF Brew Taproom. Расположен в промзоне – в помещении бывшего завода Степана Разина, а ныне самой прогрессивной российской пивоварни AF Brew.

5. Любителям классической музыки: перед началом спектакля в Мариинском театре лучше сразу зарезервировать столик на антракт в буфете и заказать пару бокалов крымского игристого.

6. Еще один оригинальный формат, которого нет в других городах России, – это винный склад с одноименным названием «Винный склад». Очень модное место, где можно купить вино, а также выпить здесь же в баре.

7. Та же компания, что открыла «Винный склад», Real Authentic Wine, – открыла в Петербурге уже два демократичных винных бара с провокационным названием «На Вина!». Обязательно к посещению.

8. Обширнейшая подборка дистиллятов – в баре Laboratorio Distilita, что в творческом кластере «Бертгольд Центр». Каждые выходные около 22:00 владельцы устраивают показательную варку того или иного напитка. Там же богатая культурная программа: фортепиано, ксилофон...

10. Также список лучших баров Петербурга не может обойтись без упоминания «Ателье Tapas & Bar» – пожалуй, самый светский бар города. Здесь все...

Замотыши и клубы

Я люблю Петербург, хотя, пока я писал этот текст, все небо затянуло серым цветом. За последние пару лет улица Рубинштейна превратилась в небольшой тусовочный Нью-Йорк, тут порядка 50 баров и ресторанов, но очень немногие заведения смогли выжить и создать свою аудиторию. Мой выбор в городе – Co-op Garage. Это двор с уникальной атмосферой и своей тусовкой на улице Гороховой. Когда в большинстве ресторанов фоном играл диско-хаус и дешевый хип-хоп, тут включили рок и не ошиблись. Не один уик-энд не обходится без этого места. Идеальный плейс, чтобы пообщаться и выдвинуться в трип по злачным заведениям. Обычно первые 25 минут уходят на то, чтобы со всеми поздороваться. В пятницу и субботу здесь вся «тусовка» – артисты, диджеи, фотографы, дизайнеры, разные деятели и их друзья-бездельники.

В Петербурге нет ничего недопустимого. У нас до сих пор любят авангард, «замотыши» в Rick Owens и Damir Doma все так же стоят на своем месте в очереди в туалет «Кузни» и «Скотного двора». Повальная мировая болезнь Кристобалем Баленсиагой тоже не обошла, но заметна разве что на вечеринках в ДЛТ. «Мир нашего детства» вполне успешно трансформировался в галереи бутиков. В плане одежды, конечно, все, кто могут себе позволить, одеваются в ДЛT. Au Pont Rouge изрядно поправился за последние полгода, но все же не самый успешный маркетинг. Ребята изначально привезли много крутейших брендов, тот же Telfar, Cav Empt и т. д. Но кому это здесь нужно? Те, кто ходит по бутикам, хотят покупать Louis Vuitton, Chanel и Gucci.

Клубная жизнь – это, определенно, клуб «Клуб». Настоящий DIY-проект. Ему многое удалось, в том числе заставить гостей платить за вход. В Петербурге это до сих пор считается зазорным. Неважна сумма, хоть 200 рублей, хоть 5000 рублей. Сам факт того, что за вход в заведение надо платить, пугает ночных жителей Петербурга и как будто ставит в неловкое положение.

Дом кино и шампанское

У меня есть несколько мест в городе, от которых я заряжаюсь. Мухинское художественное училище. Но туда просто так нельзя попасть. Лайфхак: можно сказать, что вы идете в канцелярский магазин, который находится на территории. Проходите туда и оказываетесь в потрясающем огромном зале, там скульп­торы и художники готовятся к сессии, а вы сидите, наблюдаете и напитываетесь – ко мне очень много текстов пришло именно в этом пространстве.

Дом Кино – историческое здание с видом на Манежную площадь. Люблю ходить туда одна. Перед сеансом захожу в бар, беру шампанское. Там особая атмосфера, в Москве такой нет.

Чайная комната «Квартира Кости Кройца». Она рядом с вокзалом. Там можно заказать уишаньский улун и позавтракать очень вкусно.

И конечно, «Ласковый» пляж на Финском заливе – там белый-белый песок, живописный лес – очень красиво. Мы с ребятами как-то ездили после большого концерта в Ледовом. Взяли с собой финскую свечу (как бы такой маленький костер), сосиски, хлеб и просто сидели и наслаждались. Встречали рассвет. Наверное, один из самых ярких моих моментов.