Мэй Маск: «Я никогда не прибегала к помощи хирургов»

Композитор Анна Друбич (дочь режиссера Сергея Соловьева и актрисы Татьяны Друбич) по просьбе Marie Claire взяла первое свое интервью — в Лос-Анджелесе встретилась с Мэй Маск, мамой Илона Маска, диетологом, моделью, «самой пожилой CoverGirl».

Анна Друбич: Мэй, я живу в Лос-Анджелесе почти восемь лет, но этот город поняла не сразу. Так сильно, что я отсюда сбежала, вернулась в Германию, поступила на факультет киномузыки, проучилась четыре года, поняла за это время, что все дороги все равно ведут в LA, и снова вернулась. Вы давно здесь?

Мэй Маск: Семь лет. До этого 13 лет жила в Нью-Йорке. В зрелом возрасте сменила восемь городов. И через пару недель снова возвращаюсь в Нью-Йорк. Мои дети (у Мэй двое сыновей — Илон и Кимбал, дочь Тоска и 12 внуков. — МС) живут в Техасе, Колорадо и Джорджии, и они все хотят, чтобы я переехала поближе к ним. Но я сказала: ни за что, я еду в большой город! А где именно вы учились в Германии?

Анна: В Мюнхене. Окончила там высшую школу театра и исполнительского искусства по классу фортепиано.

Мэй: (переходит на немецкий) Красивый город. Я ездила туда в модельные туры. Спасибо за практику в немецком, скоро мне выступать в Кёльне.

Анна: Вы будете выступать на немецком?

Мэй: Они хотят. Но мой немецкий, как вы слышите, не так уж хорош. Я еще говорю на французском, голландском и на африкаанс — люди очень ценят, когда с ними общаются на их языке. (По просьбе Анны Мэй произносит несколько фраз на африкаанс.) На английском и африкаанс говорю хорошо. На французском, немецком и голландском — из-за недостатка практики немного медленно, приходится подбирать слова. В Канаде, Америке и ЮАР люди не так уж часто владеют другими языками.

Анна: Впервые слышу африкаанс. Похож на немецкий. Согласна, в LA многие удивляются, что я говорю на нескольких языках, хотя я знаю всего три — английский, немецкий и русский. Учу испанский.

Мэй: Трудный язык. Когда у меня был испанский бойфренд… Хотя нет, он был итальянец, я пробовала учить итальянский. Да я и немецкий выучила, потому что встречалась с немцем.

Анна: Как говорят, лучший способ выучить иностранный — учить его на подушке. Или «в постели с носителем».

Мэй: Он отправил меня в очень хорошую школу, и я прилежно училась. Он даже жаловался, что не видит меня, потому что я все время на уроках. Я сказала: «Мне нужно сдать экзамен!» Я действительно хорошо училась и благодарна ему, что он меня заставил выучить немецкий, но зато французский у меня немного просел. Когда я встречалась с итальянцем, решила учить итальянский, но проучилась только три недели, поскольку потом он меня бросил. Но, если честно, я была рада, что больше не придется заниматься итальянским, это трудно. С другой стороны, любой язык труден, если вы не практикуете все время.

Что касается переездов… На переезд людей обычно толкает плохая ситуация. Если вам хорошо, зачем что-то менять? Вы можете потерять привычный уровень комфорта, но при этом вы уйдете от босса, мужа и болезненных воспоминаний к новой надежде. Когда я переехала из Торонто в Америку к детям, которые работали в Кремниевой долине, я не знала никого в Сан-Франциско. В первый год мне было страшно одиноко. Раньше, когда я с детьми переехала в другой город в ЮАР после развода, денег было мало. Мы не посещали рестораны и кино, не покупали вещи, дети ходили в публичную школу в школьных формах из секонд-хенда. К счастью, у меня было образование и возможность открыть небольшую практику. Нам повезло, что у нас почти не было поводов обращаться за медицинской помощью, потому что это было бы мне не по средствам. В России, кстати, хорошая медицина?

Анна: Теперь трудно ее оценивать, она постоянно меняется. В чем-то становится лучше, в чем-то нет. Но в пандемию советский опыт заслуженных врачей очень пригодился, среди них много настоящих профессионалов. Кстати, моя мама один из них.

Он обожает пышные застолья. Я росла в этих двух полюсах, наблюдая, как мама пыталась обратить папу, так сказать, в свою веру, уговаривая отказаться от вредной пищи, сесть на диету, беречь сосуды сердца.

На что он, смеясь, отвечал: «Вкусная еда делает меня счастливым, а счастливые люди живут дольше». В вашей большой семье все следуют вашим рекомендациям в отношении питания?

Мэй: Время от времени. Они знают, как питаться правильно. Сколько лет вашим родителям?

Анна: Маме — 60, папе — 76.

Мэй: У него есть проблемы со здоровьем?

Анна: Очень много.

Мэй: Если он думает, что важнее есть и пить что хочется, — это его выбор. Он решил, что для него так лучше. К сожалению, вашей маме придется присматривать за ним, если он заболеет. Когда у меня была практика, женщины приходили ко мне, потому что они набрали вес и перестали влезать в одежду. Мужчины приходили из страха перед болезнями — диабетом, онкологией, артритом. Обычно именно мужчины больше боятся болеть, и они очень прилежны в диетах.

Анна: У меня есть несколько очень худых друзей, которые едят что хотят и не набирают вес. Хоть десять бургеров в день. Я их прямо ненавижу в такие моменты.

Мэй: Это несправедливо, но вы не можете сравнивать себя с ними.

Анна: Как вы думаете, если нормальный человек вроде меня будет долго соблюдать диету, изменится ли мой метаболизм?

Мэй: Нет, метаболизм не меняется. Иногда у меня дома жили худенькие девочки-модели, проездом между городами. Они могли съесть больше меня, десять бургеров, но на следующее утро я приглашала их на завтрак и слышала «я не голодна», на обед — то же самое, на ужин — «обойдусь печенькой». Дело не в том, что они не едят перед нами, они просто забывают есть время от времени. Я никогда не забываю поесть. Вы, скорее всего, тоже не забываете. У нас другая ментальность: чтобы быть в здоровом весе, нам надо оставаться сфокусированными все время. Вес не теряется сам собой. Знаете, в тридцать я ела все, что хотела, даже не задумываясь, могла слопать коробку шоколада, мороженого или жареного цыпленка. До какого-то момента я не набирала вес, но потом набрала сразу 30 кг — это очень много. Я стала первой плюс-сайз моделью в ЮАР. Когда я в те времена учила людей правильно питаться, я говорила: не поступайте так, как я поступаю, поступайте так, как я вам говорю. Ближе к сорока у меня повысился холестерин, меня стали беспокоить боли в спине и коленях, я чувствовала себя старой, одинокой и нервной. Я подумала: что за глупость. Я могу прибегнуть к таблеткам и болеутоляющим, но могу последовать собственным советам диетолога и здравому смыслу. Шоколад или мороженое? Я к ним не прикасаюсь. И держу себя в руках уже тридцать лет.

Анна: В книге «Женщина, у которой есть план» вы открыто пишете о сложном разводе, о победе над эйджизмом, о том, как вырастили трех прекрасных, талантливых детей. Хотела затронуть тему эйджизма. В России часто, к сожалению, к возрасту относятся без уважения. У меня есть подруги чуть старше сорока, которые считают, что их жизнь закончилась, что они перестали быть интересны, и впадают в уныние. Редко кто предлагает работу и нанимает сотрудников старше 45 лет. Выход на пенсию в 60 вообще с унизительной формулировкой — «по старости».

Мэй: Те, кто так пишет, неприятные люди. Это ерунда, которую надо менять. Вы можете сказать им, что только что работали с 72-летней моделью и она в полном порядке. Нам нужно избавляться от этой ментальности. Россия, кстати, была одной из первых стран, которые выразили интерес к изданию моей книги. Я удивилась: «Зачем им такая история?» И вдруг у вас она стала бестселлером. Мне посыпались отклики в Инстаграм: (запрещенная в России экстремистская организация) «Я никогда не думала переехать в другую страну, сменить место, а теперь мне этого хочется», «Это последний раз, когда муж накричал на меня из-за того, что я налила на его блины слишком много сиропа. Я от него ухожу, начинаю все заново!»

Но я просто хочу сделать женщин немного счастливее. Может, и мужчины, которые прочитают мою книгу, смогут что-то изменить.

Анна: Вы считаете, в Америке проблема эйджизма уже решена?

Мэй: О нет, в Америке все плохо. Я была на многих круглых столах с женщинами моего возраста. С ними обращаются плохо, хотя некоторые из них даже младше меня. Их смещают с должностей, потому что они женщины, которые становятся старше. Как вам кажется, мужчины сталкиваются с этой проблемой?

Анна: Нет. В сорок лет про мужчину говорят, что он еще мальчишка, у него все впереди.

Мэй: Почему на женщину не смотреть так же?

Анна: Одна из главных тем нашего времени — diversity полов, возрастов, национальностей. Но мне как профессионалу иногда трудно слышать, что меня наняли, потому что я женщина. Для меня не существует мужчин-композиторов и женщин-композиторов, есть только плохие и хорошие композиторы. Когда я слышу, что нам нужно больше женщин-композиторов или композиторов афроамериканцев, мне кажется, это не совсем правильно. Вы как думаете?

Мэй: Без разницы. Например, если я могу спекулировать своим возрастом, я это делаю. Если им нужно выпустить возрастную модель на подиум, вот она я. Им требуется старушка? Пусть наймут меня и называют как угодно! Диверсификацию надо использовать по полной. Я ее обожаю.

Анна: Вас часто привлекают именно как возрастную модель?

Мэй: Да. И это лучшие работы, которые у меня когда-либо были. Я — самая пожилая CoverGirl. Я участвовала в косметических кампаниях с подросткового возраста, была на рекламных щитах на Таймс-сквер, но на них не было моего имени. Только люди, знакомые со мной лично, знали, что это я. А теперь я это я и использую свой возраст, чтобы подать пример. Да и чего переживать, если вы талантливы?

Анна: Я могу задать вам вопрос «из зала»? Услышав, что я встречаюсь с вами, моя родственница попросила узнать ваше мнение о пластической хирургии.

Мэй: Смотрите, для некоторых фотографий меня просят нахмуриться или позировать на полуденном солнце без макияжа. Я выгляжу, будто мне сто пять лет. Наверное, они думают, что это страшно креативно и артистично. Сама я не прибегала к помощи хирургов. Но, думаю, вы должны делать что вам хочется, если от этого чувствуете себя лучше. Другое дело, когда вы делаете это для кого-то, потому что муж говорит, что вы стали выглядеть старше. С таким мужем лучше попрощаться.

Анна: У меня двое детей и творческая работа без нормированного графика. Работа в кино — часто очень напряженная, все нужно успевать в точные сроки. И с моими дочерьми мне важно говорить, обсуждать разные волнующие их темы, быть как можно больше рядом. Вот, например, у моей старшей дочери много знаменитых одноклассников, они снимаются в кино и сериалах — 12-летние девочки уже с миллионами подписчиков в Инстаграме (запрещенная в России экстремистская организация). Я чувствую, что моя дочь переживает, что у нее такого нет. Не знаю, как объяснить ей, что это неважно и даже неправильно? Запретить ей пользоваться соцсетями?

Мэй: Не знаю. У меня 400 000 подписчиков, я не понимаю, почему их не пять миллионов. Меня это бесит, и я продолжаю стараться их завоевать.

Анна: О, вы тоже хотите инстаграмной (запрещенная в России экстремистская организация) славы?

Мэй: Мне нравится собирать лайки. И у меня есть TikTok.

Анна: А у меня нет. Видимо, я для этого уже старовата.

Мэй: Вы — да, а я нет (смеется).

Анна: Неужели вы записываете все эти видео?

Мэй: Да, безумные вещи. Когда начался карантин, мы не знали, чем себя занять. Моя ассистентка предложила записать видео с упражнениями, а потом она сказала: пошли в TikTok. Я решила, что это странная идея. Но она создавала эти «тиктоковые» сценарии, и получалось весело. Почему нет? Потому что я делаю это в 72 года, а не в 22?

Анна: Я читала, что в детстве ваши дети подарили вам игру­шечный дом и машину, пообещав, что когда-нибудь подарят настоящие дом и машину. Обещание выполнили.

Мэй: Да, это было на мое 50-летие. Я тогда жила в маленькой студии в Сан-Франциско, куда помещались только диван, стол, кухня и ванная. Перед днем рождения моя подруга Джулия Перри приехала в город, заказала для меня красивое вечернее платье. Мы не могли позволить себе вечеринку для друзей. Одна из инвесторов из Zip2, первой компании моего сына Илона, сказала, что можно устроить праздник у нее дома. У меня был прекрасный праздник, дети подарили мне маленький деревянный домик и машинку. И сказали, что со временем подарят настоящие. Я подумала: какие они милые, но этого никогда не будет.

Анна: Вы не верите в визуализацию желаний?

Мэй: Не думаю, что работает. Я никогда не представляла себя владелицей дома, потому что не могла его себе позволить. Но у меня настойчивые дети. Когда сыновья продавали первую компанию, они обещали вывезти меня с дочерью, их сестрой, из Канады, откуда я родом (и куда переехала из ЮАР). И сделали это. Я тогда первый раз в жизни летела первым классом.

Анна: Я тоже много работаю, у меня получается оплачивать счета и покрывать расходы, но я никогда не испытывала чувства, что достигла определенного уровня и могу расслабиться.

Мэй: Вы на том этапе жизни, когда беспокоиться полезно, потому что это двигает вас вперед. Я на том этапе жизни, когда люблю работать, быть активной, учиться, но и люблю позволить себе навестить внуков вне зависимости от того, в какой точке земного шара они находятся.

Анна: Я где-то прочитала, что на надгробном камне вы хотите высечь надпись «Она была забавной».

Мэй: Я думаю, я забавная и неглупая. Люди говорят, что еще и красивая, но это не талант. Просто повезло.