Еще до того, как в 2016 году появились первые сообщения о том, что принц Гарри встречается с американской актрисой, Меган Маркл, уже жадно сравнивали с принцессой Уэльской. Избранница внука королевы тут же утвердилась в трех ипостасях, по которым помнили Диану: любительница эффектных ансамблей, гуманитарный деятель, сторонница обновления.
Однако между двумя главными женщинами в жизни принца Гарри есть серьезные различия. Публика обожала «народную принцессу», даже если Виндзоры не могли понять природы этой безграничной любви. Меган поначалу подавала серьезные надежды, но позже все они обернулись разочарованием. Эпоха торжества Сассекских оказалась на удивление краткой. Но герцогиня, кажется, не замечает этого и продолжает произносить банальности, думая, что тем самым сделает мир лучше. Королевской бунтарки — живой, ранимой, движимой состраданием, — из нее не получилось.
Меган долгое время пыталась убедить весь мир в том, что явит новую человечную версию королевской особы. Казалось бы, она стремилась продолжить начинание принцессы Дианы, которая также не могла просто мириться с текущим положением дел (читайте также: «Что общего у публичных выходов герцогини Меган и принцессы Дианы»). Многие современницы начали верить в феминистскую повестку, оглашенную актрисой, радуясь, что у них наконец появилась единомышленница с королевским влиянием.
Увы, так называемая «борьба» Сассекской окончилась позорными пиар-войнами с Виндзорами, судебными разбирательствами с прессой и откровениями, которые то и дело оказываются ложью (читайте также: Минус один обман: в чем пришлось признаться Меган и Гарри (и чем это чревато)). Меган неоднократно демонстрировала пренебрежительное отношение к прессе и к публике, то заявляя, что на момент их с Гарри венчания они «уже были женаты», то выдвигая абсурдные и не имеющие подтверждения в адрес окружающих.
Избраннице принца Гарри не суждено стать «королевой сердец», как его матери. И отчасти причина в том, что принцессе Уэльской удалось сделать действительно много важных и полезных вещей за 15 лет брака с наследными принцем. Даже в самые напряженные моменты Диана не отступала от гуманитарной деятельности, которую она видела смыслом своей жизни. Кроме того, супруга наследника запустила важную цепочку изменений при дворе, пусть некоторые из них и были реализованы только после ее смерти.
Может ли наследие Уэльской сравниться с влиянием Сассекской, которая провела на посту действующего члена королевской семьи 20 месяцев, а потом, не выдержав, вернулась на родину? Кажется, ответ очевиден. За время пребывания при дворе Меган побывала на 198 встречах и совершила три зарубежных тура. Возможно, это не так мало, но есть ли какие-то ощутимые результаты по итогам проделанной герцогиней работы?
Многие помнят, как в 1987 году Диана прибыла на открытие первого в Великобритании отделения по борьбе с ВИЧ и СПИДом в Лондоне и пожала руку одному из пациентов — и это во времена, когда многие считали, что этой болезнью можно заразиться от одного прикосновения к инфицированному. Она продолжала поддерживать инициативы, связанные с опасным заболеванием, до самой смерти, собирая серьезные суммы для помощи больным. Как покровитель миссии «Проказа» принцесса была запечатлена и за рукопожатиями с пациентами в Индии, Непале и Зимбабве, разбивая еще один стереотип. Диана выходила на полуразминированное поле, выступая против использования пехотных мин, рискуя жизнью, чтобы привлечь внимание к важному вопросу. И когда нужно было сделать дополнительные кадры, она согласилась пройтись по опасному участку еще раз.
Уэльская дестигматизировала обсуждение расстройств пищевого поведения, рассказав о своей «тайной болезни» в эфире BBC в 1995-м. Ее честность спровоцировала так называемый «эффект Дианы», заставив беспрецедентное количество больных обратиться за помощью: всего через год число зарегистрированных случаев булимии подскочило до 60 тысяч. Также Ди откровенно призналась в том, что страдала от серьезной депрессии, что для ее сторонников стало стимулом задуматься о своем состоянии и перестать стыдиться проблем с психическим здоровьем (читайте также: Тяжелое бремя: чего принцесса Диана стыдилась больше всего). «Народная принцесса» прекрасно понимала свою силу и использовала ее с большой смекалкой, каждый раз изобретая новый способ продвижения жизненно важных инициатив.
Редактирование выпуска британского Vogue, коллекция одежды в поддержку благотворительной организации SmartWorks и кулинарная книга, более 130 тысяч экземпляров которой были проданы с целью помочь жертвам пожара, — отличные начинания, но они вряд ли имели столь же серьезное влияние, как деятельность принцессы Уэльской. Журналист-расследователь Том Бауэр, который в настоящее время работает над биографией Меган, недавно высказался по этому поводу: «Диана была известна своими поступками. Меган не осознает, что ничего не сделала. Она может быть филантропом, может быть активисткой, но я не заметил результатов».
Тем не менее, герцогиня Сассекская произвела неизгладимое впечатление на публику по обе стороны океана. Она объявила себя «первой цветной женщиной, которая вышла замуж за королевскую особу», явно не зная о том, что леди Давина Виндзор, дочь двоюродного брата королевы, герцога Глостера, и 34-я в очереди на престол, вышла замуж за представителя народности маори Гэри Льюиса в 2009 году. Она обвинила Виндзоров в расизме по отношению к своему сыну, но так и не назвала имя обидчика, а также продемонстрировала незнание британских законов, удивляясь тому, что правнуку монарха не положены королевские стили и личная охрана. Меган явно была намерена требовать от короны и британских налогоплательщиков всего и сразу, явно путая институт монархи с шоу-бизнесом.
Добьются ли Сассекские заметных изменений, о которых они так часто говорят, при помощи фонда Archewell, покажет только время. А вот чего они бы могли достичь за годы пребывания на королевской службе, мы уже не узнаем.
Фото: Getty Images
